Идиотка! Не смей так думать!"
Таня даже улыбнулась. Начался контроль, значит, она проснулась. Но Стаса она ни при каких обстоятельствах не могла бы ненавидеть. Его не за что было ненавидеть. «А та женщина? – спросил ее внутренний, язвительный голос. – Ты ее уже забыла? Ведь Стас сидел с ней в машине. Точно так же, наверное, она сидела в машине и у Юры, и у Саши. Так почему же она не могла быть любовницей Стаса? Ведь эти двое поддались ее чарам».
Она пыталась отвлечь себя от этой мысли. Ведь как ни крути, но Саша не узнал ту женщину, которая сидела в машине Стаса. Он даже описать ее толком не смог. А уж ему ли было не узнать свою теперешнюю любовницу? Ведь не слепой же он, не идиот. «А что, если он соврал? – подумала Таня. – Хотя… Зачем ему мне врать? Какая выгода? Он всегда хорошо ко мне относился, был прямо как родной… И он видел, как мне тяжело. Он был самым лучшим другом Стаса. И не стал бы делить с ним любовницу».
Она еще долго бы мучилась этими рассуждениями, но тут в дверь позвонили. Таня села в постели и настороженно прислушалась. Звонок был одиночный и какой-то неуверенный, слишком робкий. Так звонят, если не знают, та ли это дверь.
«Может, не ко мне?» – подумала она, и тут звонок повторился снова.
– Кто? – еще на ходу спросила она, запахивая халат. За дверью послышался голос деверя:
– Открой, это я. Ты что там, забаррикадировалась?
Таня распахнула дверь и впустила Славку.
– Как, ты один? – спросила она, глядя, как он сбрасывает ботинки и ищет тапочки. – Разве Лариса не с тобой?
– А почему она должна быть со мной? – хмуро спросил он.
– Да потому, что ты в таком состоянии! – Таня никак не могла свыкнуться с мыслью, что этот перебинтованный, пожелтевший от йода тип и есть ее деверь. – Как тебя ГАИ не остановила? Вид такой, словно ты с того света явился! Прямо человек-невидимка, помнишь, был такой фильм? Невидимка тоже был весь в бинтах.
Но Славка не поддержал шутки. Он хмуро уселся прямо на разобранную постель. Таня удивилась – деверь всегда был вежлив с ней и умел воспринимать неприятности с юмором. Ведь он так легко отнесся к своей травме! Но теперь его явно мучило еще что-то. Таня подсела к нему, старательно натянув на колени расходящиеся полы халата.
– Что-то случилось? Уж ты прости, но на тебе просто лица нет. И в прямом смысле, и в переносном.
– Случилось, – машинально ответил он и вдруг опомнился:
– Ничего не случилось, просто я хотел спросить, как дела со страховкой.
– Бог ты мой… – протянула Таня. – Ты решил обо мне позаботиться?
– Ну, что-то в этом роде, – уклончиво ответил он.
– Славка, я даже и не думала о страховке. Ну на что мне эти десять миллионов?
– Ты что, разбогатела? – почти зло спросил он. – Они тебе помешают?
– Да нет, деньги никогда не бывают лишними…
Просто мне кажется, что это дохлый номер. Мне выдали бумаженцию, где значится, что муж погиб вследствие неисправности своей машины.
– Ну и что? – напряженно спросил Славка.
– А то, что он не прошел техосмотр! Компания наверняка откажется платить, если узнает об этом.
Они не обязаны платить в таком случае. Вот если бы его сбила другая машина…
– Позвони им, – почти умолял Славка. – Позвони и спроси.
Таня внимательно в него вгляделась и встала:
– Если уж ты просишь…
Переговоры со страховой компанией заняли минут пятнадцать. Таня честно, не скрывая ни одной детали, пересказала сложившуюся ситуацию. Ответ был прост и категоричен – платить не будут. Если машина не прошла техосмотр, то не будет платить даже та компания, где эта машина была застрахована (если только она была застрахована).
– Смерть произошла в результате преступной халатности застрахованного, – ответила девушка в телефонной трубке. – Мы за такие случаи ответственности не несем. Если хотите, привозите документы, мы посмотрим. Но если все так, как вы сказали, то рассчитывать вам не на что.
Таня бросила трубку и повернулась к деверю:
– Что и следовало доказать. Они не заплатят.
Славка задумался. Таня вгляделась в его перебинтованное лицо и вдруг воскликнула:
– Но ты ведь можешь получить свою страховку!
Ведь ты тоже страховался. Понятно, что сто процентов страховой суммы они выплатят только в случае твоей смерти, но за свои порезы ты вполне можешь получить процентов двадцать.
– Ты смеешься? – вскинулся он. – Мне нужна по крайней мере тысяча долларов!
Таня даже присвистнула. Некоторое время оба молчали. Наконец она не выдержала:
– По-твоему, десять миллионов составляют тысячу долларов?! При нынешнем-то курсе? Да ты рехнулся, милый. Я уже поняла, что ты опять хочешь занять денег. Но тысяча долларов…
– Мне очень нужна тысяча долларов, – раздельно и очень выразительно проговорил он.
– Зачем?
Славка молчал. Таня пожала плечами и вышла на кухню. Она набрала в чайник воды, поставила его на огонь и села к столу. В комнате по-прежнему царило молчание. Она знала, что сейчас Славка войдет на кухню, станет упрашивать, уговаривать, ссылаться на безработицу, неудачи в бизнесе, на двоих детей. Эти уговоры она слышала уже тысячу раз. Ровно столько, сколько ее муж давал деньги брату. Давал в долг, но это только так называлось. Стас всегда знал, что дает без отдачи.
– Если я не добуду тысячу долларов, мне конец.
Таня вздрогнула. Она и не заметила, как Славка вошел к ней.
– Почему так трагично? – почти с иронией спросила она. – Ты всегда просил на что-то конкретно.
Машина сломалась, дети просят кушать, жене нужны зимние сапоги. Почему же сейчас ты…
– Мне нужна тысяча! – заорал он, да так громко, что Таня онемела. Славка подбежал к ней, схватил за плечи и тряхнул:
– Тысяча, слышишь ты, сука, тысяча! Не меньше!
От страха у нее застучали зубы. Такое с Таней случилось впервые. Раньше она думала, что подобные эффекты придумывают авторы романов для большей занимательности. Но теперь она сама услышала эту мелкую, противную, еле различимую дробь. Внезапно Славка отпустил ее. Она откинулась на спинку стула, неотрывно следя за его руками. Ей все время казалось, что сейчас он схватит ее за шею и начнет душить.
– Прости, – глухо сказал он и сел рядом.
Таня молчала. Горло перехватывала судорога, и зубы все еще постукивали. Наконец она сжала руки и нашла в себе силы сказать:
– Ты с ума сошел.
– Да, я с ума сошел… – пробормотал он, не вполне понимая, что говорит. И вдруг опять оживился:
