– Я не спала, – вытирая слезы обеими руками, сообщила она. – Мне было страшно. Мама тоже боялась…
– Почему? – встрепенулся следователь. – Почему ты так решила?
– Она не хотела идти…
Все переглянулись. Даже хозяин как-то притих и внимательно слушал ребенка.
– Почему ты думаешь, что не хотела? – допытывался следователь. Он отлично понимал, что показания четырехлетнего ребенка нельзя приобщить к делу, но тем не менее опыт научил его не пренебрегать даже такими мелочами. – Почему?
– Она боялась, – Оля продолжала размазывать слезы по щекам. – Говорит – спи, а сама боится.
– Оленька, – следователь присел перед нею на корточки и ласково взял ее мокрые от слез, крохотные руки. – Давай-ка подумаем – может, к вам кто-то вечером приходил? Перед тем как мама ушла?
Оля сипло вздохнула и отрицательно помотала головой:
– А тот дядя, который к вам часто ходил? Я тебе фотографию покажу. Узнаешь его?
Елена Юрьевна подскочила, но не успела вымолвить ни слова. В коридоре послышалось щелканье ключей, а потом – резкий, раздраженный звонок. Дверь была закрыта на задвижку. Хозяин отправился открывать и через мгновение уже вводил в кухню жену. Та вошла, с неприятным изумлением оглядела собравшихся… И вдруг остолбенела.
Елена Юрьевна потеряла дар речи. На пороге стояла Людмила.
Пауза затянулась настолько, что следователь встревожился. Он не понимал, почему эти женщины смотрят друг на друга такими бессмысленными глазами. Оля, ничего не понимавшая, тоже молчала. Даже муж Людмилы, секунду назад бывший таким деятельным, умолк.
– Это – ты? – в конце концов спросила Елена Юрьевна.
– Я, – Людмила тоже ожила. Она сняла сумку с плеча, положила ее на стул и небрежно приласкала девочку. – Ты ела? Почему такая грязная?
– Она гуляла, – пояснил муж. – А эти вот пришли и хотят знать, почему она живет у нас.
– Потому, что я ее тетка, – Людмила с вызовом посмотрела на гостью. – А Татьяна – моя сестра.
Та ничего не сумела ответить. Людмила продолжала хлопотать по хозяйству. Она поставила чайник на огонь, умыла девочку. При этом неторопливо говорила, обращаясь как будто к пустоте, но явно имея в виду визитеров.
– Ну да, мы сестры, и что с того? Разве это запрещено? Оля, сядь, не мешайся под ногами, – она приподняла и легко усадила девочку за стол. – Сейчас разогрею суп.
– А я не буду, – со слезами в голосе возразила та.
– Будешь, зараза!
Но эти слова прозвучали ласково, так что никому не показались угрозой.
– Сожрешь и еще спасибо скажешь, – Людмила продолжала хлопотать у плиты, не глядя на гостей. – Вы уж извините, но у меня короткий перерыв. Только-только, чтобы ребенка покормить. Разве этот урод что-нибудь сделает?!
Она обернулась к мужу и уничтожающе взглянула на пустые пивные бутылки. Тот усмехнулся:
– Сама же вчера разрешила.
– То было вчера, а сегодня… Если пить каждый день, то неизвестно, до чего мы дойдем. В доме денег не бывает, еще девчонка на шею навязалась, должен думать, как жить дальше!
– Сама и думай.
– Чтоб тебя! – Женщина энергично перемешала закипающий в кастрюле суп. – Короче, так. Оля живет у меня потому, что больше ей деваться некуда. Тут ей будет неплохо. Райской жизни не обещаю, но что сами будем есть – то и ей дадим. Есть еще вопросы?
– Постой, – очнулась от оцепенения Елена Юрьевна. – Почему я ничего не знала?
– О чем?
– О том, что вы сестры?!
Та помахала суповой ложкой:
– А я что – докладываться вам обязана? Много на себя берете. Да, сестры, родные, но мы всегда не ладили. Чего это я должна всем отчитываться, как общаюсь с родной сестрой? Она вся такая умная, я для нее – дура. Ну и пусть буду дура, ну и пусть стерва – она меня по-другому не называла. Олька, жри!
И перед девочкой оказалась полная тарелка. Вторая с грохотом опустилась перед присмиревшим супругом. Тот посмотрел на жену, тяжело вздохнул и потянулся за пивом.
– Выпьешь – получишь!
Людмила, опять вставшая к плите, казалось, видела спиной.
– Да я немножко…
– Чтоб тебя, – та все не оборачивалась и обращалась уже ко всем. – Ну, чего ради вы сюда явились? Что вы в душу лезете? У меня сестру убили, хотела бы я знать, кто этот гад! У меня тут сирота живет, думаете – мы богачи, чтобы ее содержать? Жри, дрянь!
Она резко обернулась к девочке:
– Жри, пока дают!
Оля больше не плакала. Она положила ложку и с ненавистью посмотрела на тетку.
– Вот зараза – вся в мать! – ярилась Людмила. – Ну что вы расселись – катитесь отсюда!
– Да ты понимаешь, что это из милиции, – встала Елена Юрьевна. – Он хочет…
– А мне плевать, – хладнокровно ответила та. – У меня других дел полно. Мне детей надо воспитывать, и еще работать, и еще хозяйство вести, думаете – легко?!
– Вот именно, – поддержал супруг, под шумок наливший себе пива.
– Да ты не строй из себя святую мученицу!.. – задыхалась Елена Юрьевна. – Ты, дрянь, подлезла к Наташке, чтобы она с тобой деньгами поделилась, сама сказала, что твой ребенок от Ильи, а теперь ни при чем?!
Ответом была мертвая тишина. Людмила медленно положила ложку и выпрямилась над плитой. Ее лицо утратило всякое выражение. Еще более удивительной была реакция мужа. Тот будто окаменел.
– Что тут творится? – поинтересовался следователь. Но ему никто не ответил.
Елена Юрьевна прижала к себе девочку. Оля смотрела на взрослых невидящими глазами.
– Это неправда, – каким-то мертвым голосом выговорила Людмила, очнувшись от транса. – Саша, не верь, это неправда.
– Значит, так и есть, – тот медленно поднялся из-за стола. Его массивная фигура разом заполнила крохотную кухню, как будто вытеснив оттуда свет и воздух. – Я всегда это знал. Ну, Люда…
Он говорил очень тихо и спокойно, но это производило куда более угрожающее впечатление, чем если бы он кричал. Жена отшатнулась.
– Не верь, это вранье, – уже совсем тихо выговорила она.
– Как – вранье? – возмутилась Елена Юрьевна. – Разве не ты говорила Наташе, что родила ребенка от Ильи? Разве не говорила, что твой муж обо всем знает? Разве…
– Ну все, – тем же страшным голосом выговорил супруг Людмилы. – Сейчас я буду тебя убивать.
И попытался сдержать обещание, невзирая на присутствие посторонних, но ему помешали. Следователь перехватил нож, который внезапно оказался у того в руке, и выбил на пол. Людмила монотонно визжала, прижавшись к стене. Елена Юрьевна отступала в коридор, заслоняя собой ребенка.
