— Ваше дело, дорогой мой, крайне запуталось со вчерашнего дня, — сказал комиссар. — И я советую вам сказать правду. Только ваше чистосердечное раскаяние может смягчить гнев кардинала.
— Но я готов все сказать! — воскликнул Бонасье. — По крайней мере, все, что я знаю. Прошу вас, спрашивайте меня.
— Прежде всего: где находится ваша жена?
— Ведь я говорил вам, что она похищена.
— Да, но вчера после пяти часов дня она благодаря вашей помощи сбежала.
— Моя жена сбежала? — воскликнул Бонасье. — Несчастная! Но, сударь, если она сбежала, то не по моей вине, клянусь вам!
— Для чего вы днем заходили к вашему жильцу, господину д'Артаньяну, с которым вы о чем-то долго совещались?
— Да, это правда, господин комиссар. Признаюсь в этом и признаюсь, что это была ошибка. Я действительно был у господина д'Артаньяна.
— С какой целью вы заходили к нему?
— С целью попросить его разыскать мою жену. Я полагал, что имею право требовать ее назад. По-видимому, я ошибся и очень прошу вас простить меня.
— Что же вам ответил господин д'Артаньян?
— Господин д'Артаньян обещал помочь мне. Но я вскоре убедился, что он предает меня.
— Вы стараетесь ввести суд в заблуждение! Д'Артаньян сговорился с вами, и в силу этого сговора он разогнал полицейских, которые арестовали вашу жену, и скрыл ее от преследования.
— Господин д'Артаньян похитил мою жену? Да что вы мне тут рассказываете?
— К счастью, господин д'Артаньян в наших руках, и вам будет устроена с ним очная ставка.
— Ну что ж, я, право, этому рад! — воскликнул г-н Бонасье. — Хотелось бы увидеть хоть одно знакомое лицо…
— Введите господина д'Артаньяна! — приказал комиссар, обращаясь к караульным.
Караульные ввели Атоса.
— Господин д'Артаньян, — произнес комиссар, обращаясь к Атосу, — расскажите, что произошло между вами и этим господином.
— Но это вовсе не господин д'Артаньян! — вскричал Бонасье.
— Как — не господин д'Артаньян? — в свою очередь закричал комиссар.
— Ну конечно, нет! — сказал Бонасье.
— Как же зовут этого господина? — спросил комиссар.
— Не могу вам сказать: я с ним не знаком.
— Вы с ним не знакомы?
— Нет.
— Вы никогда его не видели?
— Видал, но не знаю, как его зовут.
— Ваше имя? — спросил комиссар.
— Атос, — ответил мушкетер.
— Но ведь это не человеческое имя, это название какой-нибудь горы! — воскликнул несчастный комиссар, начинавший терять голову.
— Это мое имя, — спокойно сказал Атос.
— Но вы сказали, что вас зовут д'Артаньян.
— Я это говорил?
— Да, вы.
— Разрешите! Меня спросили: «Вы господин д'Артаньян?» — на что я ответил: «Вы так полагаете?» Стражники закричали, что они в этом уверены. Я не стал спорить с ними. Кроме того, ведь я мог и ошибиться.
— Сударь, вы оскорбляете достоинство суда.
— Ни в какой мере, — спокойно сказал Атос.
— Вы господин д'Артаньян!
— Вот видите, вы снова это утверждаете.
— Но, господин комиссар, — вскричал Бонасье, — уверяю вас, тут не может быть никакого сомнения! Господин д'Артаньян — мой жилец, и, следовательно, хоть он и не платит мне за квартиру, или именно поэтому, я-то должен его знать. Господин д'Артаньян — молодой человек лет девятнадцати-двадцати, не более, а этому господину по меньшей мере тридцать. Господин д'Артаньян состоит в гвардейской роте господина Дезэссара, а этот господин — мушкетер из роты господина де Тревиля. Поглядите на его одежду, господин комиссар, поглядите на одежду!
— Правильно! — пробормотал комиссар. — Это, черт возьми, правильно!
В эту минуту распахнулась дверь, и гонец, которого ввел один из надзирателей Бастилии, подал комиссару какое-то письмо.
— Ах, негодная! — воскликнул комиссар.
— Как? Что вы сказали? О ком вы говорите? Не о моей жене, надеюсь?
— Нет, именно о ней. Хороши ваши дела, нечего сказать!
— Что же это такое? — воскликнул галантерейщик в полном отчаянии. — Будьте добры объяснить мне, господин комиссар, каким образом мое дело может ухудшиться от того, что делает моя жена в то время, как я сижу в тюрьме?
— Потому что все совершаемое вашей женой — только продолжение задуманного вами совместно плана! Чудовищного плана!
— Клянусь вам, господин комиссар, что вы глубоко заблуждаетесь, что я и понятия не имею о том, что намеревалась совершить моя жена, что я не имею ни малейшего отношения к тому, что она сделала, и, если она наделала глупостей, я отрекаюсь от нее, отказываюсь, проклинаю ее!
— Вот что, господин комиссар, — сказал вдруг Атос. — Если я вам больше не нужен, прикажите отвести меня куда-нибудь. Он порядочно надоел мне, ваш господин Бонасье.
— Отведите арестованных в их камеры, — приказал комиссар, одним и тем же движением указывая на Атоса и Бонасье, — и пусть их охраняют как можно строже.
— Если вы имеете претензии к господину д'Артаньяну, — с обычным своим спокойствием сказал Атос, — я не совсем понимаю, в какой мере я могу заменить его.
— Делайте, как вам приказано! — закричал комиссар. — И никаких сношений с внешним миром! Слышите!
Атос, пожав плечами, последовал за караульными, а Бонасье всю дорогу так плакал и стонал, что мог бы разжалобить тигра.
Галантерейщика отвели в ту самую камеру, где он провел ночь, и оставили его там на весь день. И весь день Бонасье плакал, как настоящий галантерейщик: да ведь, по его же собственным словам, в нем не было и тени воинского духа.
Вечером, около девяти часов, уже собираясь лечь спать, он услышал шаги в коридоре. Шаги приближались к его камере; дверь открылась, и вошли караульные солдаты.
— Следуйте за мной, — произнес полицейский чиновник, вошедший вместе с солдатами.
— Следовать за вами? — воскликнул Бонасье. — Следовать за вами в такой час? Куда это, господи помилуй!
— Туда, куда нам приказано вас доставить.
— Но это не ответ!
— Это единственное, что мы можем сказать вам.
— О боже, боже! — прошептал несчастный галантерейщик. — На этот раз я погиб!
