Четыре друга принялись за дело.
Они кончили заряжать последнее ружье, когда Гримо знаками доложил, что завтрак подан.
Атос ответил одобрительным жестом и указал ему на сторожевую башенку, где, как понял Гримо, он должен был нести караул.
А чтобы Гримо было не так скучно стоять на посту, Атос разрешил ему прихватить хлебец, две котлеты и бутылку вина.
— Теперь сядем за стол! — пригласил Атос.
Четыре друга уселись на землю, скрестив ноги, как турки или портные.
— Ну, теперь, когда больше нечего бояться, что тебя подслушают, — сказал д'Артаньян, — надеюсь, ты поведаешь нам свою тайну.
— Я полагаю, господа, что доставлю вам и удовольствие и славу, — начал Атос. — Я заставил вас совершить очаровательную прогулку. Вот вам вкусный завтрак, а вон там, как вы сами можете разглядеть через бойницы, пятьсот человек зрителей, которые считают нас безумцами или героями, — два разряда глупцов, очень похожих друг на друга.
— Ну, а тайна? — спросил д'Артаньян.
— Тайна моя заключается в том, — ответил Атос, — что вчера вечером я видел миледи.
— Тайна моя заключается в том, — ответил Атос, — что вчера вечером я видел миледи.
Д'Артаньян в этот миг подносил стакан ко рту, но при упоминании о миледи рука у него так сильно задрожала, что он принужден был поставить стакан на землю, чтобы не расплескать вино.
— Ты видел твою…
— Тсс! — перебил Атос. — Вы забываете, любезный друг, что эти господа не посвящены, подобно вам, в мой семейные дела. Итак, я видел миледи.
— А где? — спросил д'Артаньян.
— Примерно в двух лье отсюда, в гостинице «Красная Голубятня».
— В таком случае, я погиб, — произнес д'Артаньян.
— Нет, не совсем еще, — возразил Атос, — потому что теперь она, вероятно, уже покинула берега Франции.
Д'Артаньян с облегчением вздохнул.
— В конце концов, кто она такая, эта миледи? — полюбопытствовал Портос.
— Очаровательная женщина, — ответил Атос и отведал пенистое вино. — Каналья трактирщик! — воскликнул он. — Всучил нам анжуйское вино вместо шампанского и воображает, что нас можно провести!.. Да, — продолжал он, — очаровательная женщина, которая весьма благосклонно отнеслась к нашему другу д'Артаньяну, но он сделал ей какую-то гнусность, и она пыталась отомстить: месяц назад подсылала к нему убийц, неделю назад пробовала отравить его, а вчера выпросила у кардинала его голову.
— Как! Выпросила у кардинала мою голову? — вскричал д'Артаньян, побледнев от страха.
— Это святая правда, — подтвердил Портос, — я сам, своими ушами слышал.
— И я тоже, — вставил Арамис.
— Если это так, бесполезно продолжать борьбу, — проговорил д'Артаньян, в отчаянии опуская руки. — Лучше уж я пущу себе пулю в лоб и сразу положу всему конец!
— К этой глупости всегда успеешь прибегнуть, — заметил Атос, — ведь только она непоправима.
— Но мне не миновать гибели, имея таких могущественных врагов, — возразил д’Артаньян. — Во-первых, незнакомец из Менга, затем де Вард, которому я нанес три удара шпагой, затем миледи, тайну которой я случайно раскрыл, и, наконец, кардинал, которому я помешал отомстить.
— А много ли их? Всего только четверо! — сказал Атос. — И нас ведь тоже четверо. Значит, выходит, один на одного… Черт возьми! Судя по тем знакам, какие подает Гримо, нам сейчас придется иметь дело с гораздо большим количеством… Что случилось, Гримо? Принимая во внимание серьезность положения, я вам разрешаю говорить, друг мой, но, прошу вас, будьте немногословны. Что вы видите?
— Отряд.
— Сколько человек?
— Двадцать.
— Кто они такие?
— Шестнадцать человек землекопной команды и четыре солдата.
— За сколько шагов отсюда?
— За пятьсот.
— Хорошо, мы еще успеем доесть курицу и выпить стакан вина за твое здоровье, д'Артаньян!
— За твое здоровье! — подхватили Портос и Арамис.
— Ну, так и быть, за мое здоровье! Однако я не думаю, чтобы ваши пожелания принесли мне большую пользу.
— Не унывай! — сказал Атос. — Аллах велик, как говорят последователи Магомета, и будущее в его руках.
Осушив свой стакан и поставив его подле себя, Атос лениво поднялся, взял первое попавшееся ружье и подошел к бойнице.
Портос, Арамис и д'Артаньян последовали его примеру, а Гримо получил приказание стать позади четырех друзей и перезаряжать ружья.
Спустя минуту показался отряд. Он шел вдоль узкой траншеи, служившей ходом сообщения между бастионом и городом.
— Черт побери! Стоило нам беспокоиться ради двух десятков горожан, вооруженных кирками, заступами и лопатами! — заметил Атос. — Достаточно было бы Гримо подать им знак, чтобы они убирались прочь, и я убежден, что они оставили бы нас в покое.
— Сомневаюсь, — сказал д'Артаньян. — Они очень решительно шагают в нашу сторону. К тому же горожан сопровождают бригадир и четыре солдата, вооруженные мушкетами.
— Это они потому так храбрятся, что еще не видят нас, — возразил Атос.
— Признаюсь, мне, честное слово, противно стрелять в этих бедных горожан, — заметил Арамис.
— Плох тот священник, который жалеет еретиков! — произнес Портос.
— В самом деле, Арамис прав, — согласился Атос. — Я сейчас пойду и предупрежу их.
— Куда это вас черт несет! — попытался остановить его д'Артаньян. — Вас пристрелят, друг мой!
Но Атос не обратил никакого внимания на это предостережение и взобрался на пробитую в стене брешь. Держа в одной руке ружье, а в другой шляпу, он обратился к солдатам и землекопам, которые, удицившись его неожиданному появлению, остановились в полусотне шагов от бастиона, и, приветствуя их учтивым поклоном, закричал:
— Господа, я и несколько моих друзей завтракаем сейчас в этом бастионе! А вы сами знаете, как неприятно, когда вас беспокоят во время завтрака. Поэтому мы просим вас, если уж вам непременно нужно побывать здесь, подождать, пока мы кончим завтракать, или прийти потом еще разок… или же, что будет самое лучшее, образумиться, оставить мятежников и пожаловать к нам выпить за здоровье французского короля.
