— Понимаю. — «Но не совсем», — мысленно добавила Дарси. Трудно понять семью, в которой не обсуждается все, и зачастую с криками и руганью. — Ваша бабушка ведь тоже из этих краев?
— Да. И она подчинялась желаниям деда. — Тревор строго взглянул на Дарси. — Во всем!
— Полагаю, он был властным мужчиной, а властные мужчины часто неуживчивы и внушают страх.
— Моего отца можно назвать властным, но я не считаю его неуживчивым или устрашающим.
— Значит, вы вернулись сюда, чтобы помимо прочего своими глазами увидеть землю ваших предков.
— Помимо прочего.
Он ясно дал понять, что не хочет продолжать этот разговор. Похоже, она задела незажившую рану и, хотя с удовольствием поковырялась бы еще, решила сменить тему.
— Ну, ладно, раз уж мы здесь, может, поделитесь вашими впечатлениями о коттедже?
Тревор взбил яйца для омлета, налил себе первую кружку кофе. Напряжение, так раздражавшее его, немного отпустило.
— В факсе, который я послал маме, я назвал его прелестным, как на почтовой открытке.
— Факс? Странный способ общения сына с матерью.
— Сын и мать не пренебрегают современными технологиями. — Вспомнив о приличиях, Тревор налил еще одну кружку кофе и поставил ее перед Дарси. — Что может быть лучше в этом мире, чем домик под соломенной крышей в ирландской провинции, оснащенный всеми современными удобствами?
— Вы забыли о вашем личном привидении.
Его трудно было застать врасплох, но он чуть не опрокинул сковородку.
— Я бы не назвал ее своим личным привидением.
— Но это так, раз вы здесь живете. Красавица Гвен — фигура трагическая, и, хотя я глубоко ей сочувствую и высоко ценю романтичность ее истории, с трудом представляю, как можно тосковать — пусть даже по любви — веками и после смерти. Нужно жить полной жизнью, чего бы это ни стоило.
— Что еще вы знаете о ней?
— Пожалуй, то же, что и все местные. — Дарси с удовольствием смотрела, как ловко он готовит омлет. — Джуд знает больше, ведь она изучала эту легенду для своей книги, а кое-кто видел Красавицу Гвен.
Тревор обернулся и взглянул на Дарси… нет, не с удивлением, настороженно.
— И вы?
— Думаю, я не из тех, на кого привидение стало бы тратить время. Может, вы увидите ее, она же здесь бродит.
— Мне вполне довольно вас. А как насчет второй половины легенды? Этот Кэррик.
— О, умный парень и ловкий. Гордость и вспыльчивость сыграли с ним злую шутку, а теперь, когда пришло время исправить ошибку, он готов пустить в ход все свои уловки. Вы случайно не обратили внимания на кольца Бренны — обручальное и свадебное? Во время работы она носит их на шее на цепочке.
— Я однажды видел, как парень чуть не потерял палец, когда электрическая пила зацепилась за его обручальное кольцо. — Тревор достал тарелки, ловко выложил на них омлет. — Какое отношение кольца Бренны имеют к легенде?
— Жемчуг — второй из даров, предложенных Кэрриком Гвен, слезы луны, которые он собрал в свой волшебный кошель. Жемчужину, что в кольце Бренны, Кэррик подарил Шону.
Тревор отвернулся за столовыми приборами.
— Щедрый парень.
— Насчет щедрости не знаю, но эту жемчужину Кэррик дал Шону на могиле Старой Мод. Первыми его дарами Гвен были бриллианты — сокровища солнца. Если вам интересно, поговорите с Джуд. Третьими и последними были сапфиры. Из сердца океана.
— Сердце океана. — Тревор с ослепительной ясностью вспомнил странный сон и снова уставился на свою ладонь.
— Красивая сказочка, думаете вы. Я бы согласилась, если бы она не коснулась моей семьи. Остался третий шаг, еще одна пара должна встретиться и поклясться друг другу в любви. — Дарси глотнула кофе, не отводя взгляда от Тревора. — Те, кто жил в этом коттедже после Старой Мод, стали шагом первым и шагом вторым.
Тревор вынул из тостера выпрыгнувший ломтик хлеба.
— Это предупреждение? Вы намекаете, что я избран третьим?
— Ну, это же очевидно. При всей вашей рассудительности в ваших жилах течет не просто ирландская, а та самая кровь, что текла в жилах мужчины, когда-то любившего женщину, которая жила здесь. Если бы разрушителя заклятья выбирала я, то, не сомневаясь, выбрала бы вас.
Обдумывая ее слова, Тревор достал из холодильника масло и джем, сел напротив нее.
— И такая рассудительная женщина, как вы, верит в заклятья?
— Верю ли я? — Дарси перегнулась к нему через стол. — Милый, да я их накладываю.
Ее глаза загорелись таким колдовским огнем, а губы изогнулись в такой странной улыбке, что Тревор без малейших колебаний поверил бы, что перед ним ведьма.
— В ваших чарах я не сомневаюсь, но неужели вы в самом деле верите в эту историю?
— О да. — Дарси спокойно взялась за вилку. — И если бы я жила под этой крышей, то хорошенько берегла бы свое сердце. — Она подцепила большой кусок омлета. — А некоторые еще верят, что если потеряешь сердце здесь, то навсегда.
— Как Мод. — Тревор встревожился больше, чем хотел бы признать. — Зачем вы мне все это рассказываете?
— Ха, я все ждала, когда вы спросите. Вы привлекательный мужчина, вы мне нравитесь. Еще один плюс, большой плюс для меня, и я не стыжусь говорить об этом — вы богаты. Очень возможно, я с удовольствием пообщалась бы с вами.
— Это предложение?
Дарси улыбнулась широко, обворожительно.
— Пока еще нет. Я говорю это потому, что, как уже упоминала, вы легко распознаете любое притворство. — Дарси отрезала от брикета кусочек масла. — С такой же легкостью, с какой этот нож разрезает масло. Я могу влюбиться, но не полюбить. Я пыталась. — На мгновение ее глаза затуманились, но она небрежно повела плечами и принялась размазывать масло по поджаренному ломтику хлеба. — Просто я на это не способна. Вряд ли мы предназначены друг другу судьбой, но если так, думаю, мы могли бы прийти к соглашению, которое устроило бы нас обоих.
Чуть не поперхнувшись, Тревор вскочил и подлил кофе в обе кружки.
— Мой бизнес предполагает знакомства с самыми разными людьми, но должен признать, что никогда не вел за завтраком столь странных разговоров.
— Тревор, я верю в судьбу, взаимопонимание, уважение и честность. А вы?
— Я верю во взаимопонимание, уважение и честность. Что касается судьбы, в ней я не столь уверен.
— В вас течет слишком много ирландской крови, вы просто не можете не быть фаталистом.
— То есть вера в судьбу заложена природой?
— Разумеется. И несмотря на это мы, ирландцы, сохраняем оптимизм и сентиментальность и полны мрачных и волнующих суеверий. Что касается честности, — глаза Дарси весело сверкнули, — она субъективна, зависит от точки зрения, от обстоятельств, от представления о выгоде, но в итоге что может быть лучше хорошо рассказанной истории? Однако я думаю, вы высоко цените честность, поэтому не вижу ничего плохого в том, чтобы сказать: если вы влюбитесь в меня, я, пожалуй, вам позволю.
