Руслан миновал огород, посмотрел на грядки. Поймал себя на мысли, что не может сообразить, какое тут время года, – капустные кочаны были круглые, развалистые, как невесты в кринолинах, такое вроде бы в сентябре наблюдается? И в то же время в малиннике алели ягодки – лето? И блаженно-сладко пахла цветущая черемуха – весна?
В мазанке нашелся плотницкий ящик и доски стояли, прислоненные к стене. Пахло разогретой солнцем глиной, свежей стружкой, сеном, шерстью, навозом. За невысокой перегородкой возилось, переступало, вздыхало.
Руслан заглянул в пахнущую сеном, шерстью, навозом тьму. Там возилось, переступало – там явно кто-то был.
Да, как и следовало ожидать, в хлеву милой старушки стояли две овечки – черная и белая. Вот к чему подмигивала хозяйка. Белая жевала сено у кормушки, смешно дергала хвостом. Черная стояла рядом, смотрела на Руслана как бы вопросительно. Вообще-то, если уж вдаваться в детали, это был баран.
Руслан протянул левую руку – правая была занята плотницким ящиком. Крепко, до цветных шаров и спиралей перед глазами, он зажмурился и нащупал растопыренными пальцами мягкую шерсть. Земля разверзлась у него под ногами. На секунду только он ощутил невесомость, как в ухнувшем вниз лифте, и все, готово – не бабкин хлев перед ним, а черные скалы, между которыми, лепеча, бежит ручей. Вот только вода в нем черна и пахнет раскаленным металлом, небо черное, а скалы плюются огнем. Сомнений нет. Он в аду. В геенне огненной.
Черный баран, издевательски блея, отбежал от Руслана в сторону, немедленно отыскал какие-то бесцветные былинки в расщелинах и принялся жадно жевать, точно не игнорировал секундой раньше полную кормушку зерна.
– Ну и ладно, – сказал ему Руслан. – Жди тут. Мне нужно идти дальше. Мне нужно искать…
В аду. Ну да, а где же ей еще быть? Она должна хотеть вернуться сюда. Ведь тут ее настоящий дом. Ее, с позволения сказать, родина. Ее папаша. Дьявол.
«Вот интересно, как он выглядит, – подумал вдруг весело Руслан. – Помнится, разные источники утверждают разное, от хрестоматийного «ликом черен и прекрасен» до весьма вольных голливудских трактовок. Вот и поглядим».
Идти было тяжело. Он еле переставлял ноги, но двигался очень быстро, словно земное притяжение с каждой секундой становилось слабее, отпускало. Даже плотницкий ящик, который Руслан тащил с собой, стал вдруг намного легче. Руслан двигался все быстрее, словно его подталкивала в спину огромная горячая рука. По сторонам не смотрел, по сторонам тут оглядываться не стоило. Скалы эти были не просто скалы – оказывается, они спрессованы из людей, из их искореженных, расплавленных тел. Бесчисленные тела, иногда голые, иногда прикрытые ветошью, вплетались в кромешную тьму леденящим душу узором, образуя орнамент муки – чудовищный и беспощадный к грешникам. Рука душителя с далеко отстоящим большим пальцем, раздутая багровая шея вора в обрывках галстука, вставные и все же окровавленные челюсти генерала, когда-то пославшего своих солдат на верную смерть, похотливый зрачок старого растлителя… Вдруг глаз моргнул, и Руслану окончательно расхотелось изучать достопримечательности. Ему вполне хватало и звукоряда – скалы стонали, хрипели, скрипели. Воздух стал густым и раскаленным. Вдруг он почувствовал, что теряет над собой контроль. Хотелось закричать. Хотелось потерять остаток рассудка. Хотелось стать частью искаженной страданиями тысячеликой, тысячеглазой толпы. Он почти забыл свое имя и о себе вспоминал только самые плохие, самые унизительные и отвратительные вещи. Он уже забыл, куда идет и зачем, и помнил только одно – надо все время двигаться вперед.
И он пришел. За его спиной что-то с силой сомкнулось, будто сошлись железные когти. А Руслан оказался в маленьком кафе.
Интерьер в псевдояпонском стиле. Тихая музыка. Входя, Руслан задел головой гроздь полых трубочек, те нежно зазвенели. За одним из столиков сидела женщина в красном. Перед ней стоял ноутбук и поднос с японским фастфудом: суши, роллы. Дамочка макала палочки в соевый соус и мечтательно улыбалась монитору. Руслану показалось что она похожа на Лиз Хёрли
[8]
.
– Руслан! Привет. Рада тебя видеть, дорогой. Заходи, садись. Суши? Роллы? Выпьешь саке? Или пива? Пиво тут отличное!
– Спасибо, я…
Перед ним появилась бутылка пива, его любимого – пльзеньский «Гамбринус», светлый. И стул, как-то ловко извернувшись, подсек его под коленки, так что Руслан волей-неволей плюхнулся на плетеное сиденье.
– Кушай. Или что, не уважаешь роллы? Зря. Отличная штука. Это я ввела их в моду, – похвасталась «Хёрли».
– Вот уж спасибо, – пробормотал Руслан. Ни к селу ни к городу он припомнил, что Лялька обожала роллы. А он все не мог понять – как может нравиться сочетание недоваренного риса, сырой рыбы и морской капусты! Нет и нет – тогда не ел, сейчас и подавно не будет.
– А чего ты тогда пришел? – словно бы обиделась «Лиз».
– Мне нужна Сестра Боли. И моя сестра Эля. Вы видели их?
– Неоднократно, – кивнула «Лиз». – Мне кажется, они некоторое время… как бы тебе сказать, чтобы не обидеть… они же некоторое время были вместе? Плоть едина, так сказать?
– Именно, – согласился Руслан. От этой мысли его тошнило, но во имя истины он готов был и потерпеть.
– Вот так дела, – протянула «Лиз». – И ты пошел сестрицу искать? Ох, какой же ты няшечка! Какой, не побоюсь этого слова, мимимишечка! И тебе так идет этот ящик с инструментами! Так и вижу тебя настоящим мужиком – построил дом, посадил дерево, вырастил сына! Как-то так…
И она лихо щелкнула пальцами.
Стены кафе растворились, в лицо ударил прохладный ветер. Судя по всему, ад остался далеко позади. Скалы, возвышавшиеся перед Русланом, подавляли своим величием, но не пугали до истерики. Более того, он стоял перед прекрасным в своей простоте домом. На лужайке перед ним росло деревце, все в бело-розовых цветах, и запускал воздушного змея ребенок, мальчишка в джинсовом комбинезончике.
– Нравится? – спросила у Руслана Эля.
Она стояла рядом, такая родная, такая похожая на себя – и непохожая, потому что Руслан никогда не знал ее настоящую. На ней было то же красное платье, что и на том существе, которое Руслан привык называть про себя «Лиз». Даже не очень-то маскировалась.
– Нравится, – согласился он.
– Хочешь, останься тут? Навсегда. Насо-всем. Со мной. И с ним. Хочешь?
– Нет. Это все ненастоящее.
– Ты забудешь. Люди забывают то, что хотят забыть. Это идеальная копия одного местечка в Швейцарии, я обожаю там бывать. Давай, парень. Соглашайся.
– Извини, – сказал Руслан, решив для себя быть вежливым ради Эли. – Но я не могу.
– Зато я могу, – прошептала «Лиз», по-прежнему пребывающая в облике Эли. – Знаешь, я могу сделать для тебя то, чего не могла она…
