– Лиза расскажет.
– В нее стреляли! – выпалила Дунька.
– В нее кто-то… стрелял? – переспросил Громов.
– Боюсь, что так, – сказал Белоключевский.
– Дикость какая-то, – вставила Дунька быстро. – Хотя Дима
думает, что стреляли в него.
– В вас? Почему?
Белоключевский пожал плечами. Ему не хотелось ничего
объяснять.
– А вы знаете, что у нас… сотрудница погибла и именно у Лизы
в гараже? Совсем недавно.
Белоключевский кивнул. Очень хотелось курить, но в этом
стильном кабинете с гобеленовым диваном и необыкновенными светильниками курить
было невозможно, хотя везде стояли пепельницы – тоже очень стильные.
За каким чертом люди украшают свои кабинеты стильными
пепельницами?! Ну, какая разница, стильная пепельница или нет?! В конце концов
у нее единственное предназначение – тушить окурки!
– Вы не думаете, что смерть нашей сотрудницы и стрельба
как-то связаны между собой?
Белоключевский отрицательно покачал головой, потом подумал и
пожал плечами. Дух противоречия овладевал им все сильнее.
– Макс, дай мне сигарету, – попросила Дунька. – У меня
кончились. Я курю целый день.
Громов вытащил пачку и положил перед ней. Сигарету не достал
и прикурить не дал – видимо, знал, что Дунька тоже не станет прикуривать от
чужой зажигалки, как и Лиза. Белоключевский несколько раз пробовал поднести
Лизе зажигалку, и всегда это кончалось скверно – она отталкивала его руку,
косилась и выуживала из кармана свою.
Дунька прикурила и поморщилась:
– Ужас, какие крепкие! Как вы такие курите?! Белоключевский
посмотрел.
Опять «Данхилл». Фиона курит «Данхилл», и этот тоже!
Сговорились все, что ли! Права была Лиза, окурки – никакое не вещественное доказательство.
Можно смело выбрасывать пузырек из-под но-шпы в помойку.
– Я спрашивал у своих ребят, что там с этим трупом в гараже,
– сообщил Громов доверительно, – но пока ничего не известно. Главное, как ее
занесло-то туда! Я понятия не имел, что Лиза на даче живет, я все время думал,
что в Москве, а Светка, выходит, знала!
– Выходит, знала, – согласился Белоключевский.
– И следов никаких, – продолжал Громов. – Мне сказали, что
так и не нашли следов-то!
– Так и не нашли, – согласился Белоключевский. – Впрочем, я
точно не знаю.
– И мотивов никаких, – продолжил Громов задумчиво. – Кому
надо было ее убивать? Зачем?
– А экспертизу, – спросил бывший олигарх, – делали?
– Наверняка делали.
– А результаты? Не знаете? Громов пожал плечами:
– Нет. Я только сегодня звонил, мне сказали, подожди, у нас
в морге очередь. Очередь в морге, представляете себе?!
Дунька как-то не очень весело фыркнула и опять потянула к
себе журнал – ей не нравились разговоры про морг. Распахнулась дверь, и влетела
Лиза. За ней осторожно поспешала Мила с подносом в руках, на котором был
сервирован роскошный «кофей», даже спиртовка горела под маленьким
никелированным кофейничком!
Белоключевскому невыносимо захотелось есть.
Именно есть – жареного мяса или кусок огнедышащей курицы, и
огурца с проступившими капельками росы на свежем срезе, и черного хлеба с
солью. В желудке все сжалось в кулак.
Что он там утром поел? Лизину яичницу? Впрочем, от яичницы
он бы сейчас тоже не отказался. Примерно из пяти яиц.
– Ребята, ну как? Макс, что ты думаешь по этому поводу? Дим,
ты рассказал ему? Слушай, это так страшно, когда в тебя стреляют!
– Еще бы! – отозвался Громов. – Уж я-то знаю. Секретарша
водрузила поднос на стол для переговоров, и Лиза сразу схватила яблоко.
– Я сейчас от голода умру. Господи, почему трубку никто не
положил?!
– Какую трубку?
– Телефонную, Дуня! Макс, положи трубку, пожалуйста.
Белоключевский взглянул на трубку, которая боком лежала на
столе, забытая Лизой, потом посмотрел на свою руку, сжатую в кулак, и понял
наконец, в чем дело.
Дело оказалось в ревности, а вовсе не в том, что он устал,
или проголодался, или в том, что Лизина деловая активность его раздражает.
Просто в ее офисе, в этом шикарном кабинете, да еще в
присутствии начальника охраны он моментально ощутил себя… ненужным. Забытым.
Некомпетентным.
Он ей не нужен. Она отлично справляется и без него, и в том,
с чем она не справляется, ей помогает Макс Громов. Именно на него и только на
него она рассчитывает, именно с ним советуется, именно в его профессионализм
верит, как во второй закон Ньютона – незыблемую истину.
«При чем тут я?..»
Громов потянулся со своего места и пристроил трубку на
аппарат.
– А теперь, – сказал он решительно, – пусть кто-нибудь
толком мне расскажет, что именно произошло. И когда, по минутам и по секундам.
– Дунька, наливай всем кофе, – скомандовала Лиза. – Дим,
сгущенки нет, придется с молоком. Сколько тебе сахару? Восемь ложек или
двенадцать?
– Тридцать шесть, – ответило за него его раздражение. –
Лиза, я пойду покурю.
Она посмотрела на него с изумлением и беспокойством. С ним
что-то было не так, а что именно, она пока не могла понять.
От чего это он взбесился?.. Вроде бы все хорошо, и они
наконец добрались до Макса, который сию минуту все им растолкует и, главное,
научит, как спастись.
Все хорошо.
И тут вдруг Белоключевский увидел телефон.
Молоток в виске замер на миг и ударил так, что на секунду
ему показалось, что он сейчас упадет в обморок, постыдный дамский обморок –
прямо на глазах у Лизы, и ее язвительной сестры, и этого мужика, начальника
службы безопасности, которого явно никакими обмороками не проймешь.
Белоключевский даже представил себе на миг, какое у него будет лицо, когда он
придет в себя, а Макс Громов поднесет к его губам стакан с водой!..
Телефон, господи Иисусе! Шнур от телефона.
Белоключевский снова схватился было за голову, но отдернул
руку – нельзя, чтобы заметила Лиза, никак нельзя!
– Я все-таки выйду покурить, – сказал он хрипло. – Что-то у
меня голова побаливает.
– Голова? – весело удивился Громов. – Как же она может
побаливать, когда она – кость?
Белоключевский не слушал его.
– Дима?
– Все в порядке, Лиза. Я на лестнице покурю и…
