— Ты была права, когда отказала мне. И когда сказала, что я сам не знаю, что делаю.
Ее сердце учащенно забилось. Но не от его слов, а от того выражения искренности и раскаяния, которое она прочла у него на лице.
Селена собралась с духом и спокойно ответила:
— Спасибо, что дал мне знать об этом. Хотя вряд ли ради этого стоило проделывать такой путь. Ты просто мог оставить все, как есть. Я ведь вчера ясно дала тебе понять, что между нами ничего не может быть.
Прежде чем из ее глаз хлынули слезы, Селена потянула дверь к себе с такой силой, что чуть не повредила себе пальцы на руках.
Но дверь наткнулась на какое-то препятствие. Его ладонь.
— Я не могу так просто это принять, — тихо сказал Аристидес.
Что хочет ее мучитель? Может, он заканчивает одну игру, чтобы начать другую?
— Я никогда ни от чего не отказываюсь, если до конца не уверен, что это не сработает. Я понял, что сделал вам обоим неприемлемое предложение, и поэтому я забираю его назад. Но я пришел, чтобы предложить кое-что другое. Тест на пригодность.
Селена в полуобморочном состоянии прислонилась к двери.
— Но зачем все это? Мы оба знаем, что ты… не годишься для роли отца и мужа.
Сарантос задумчиво посмотрел на нее:
— Ты снова права. Ни у тебя, ни у меня нет причин поверить, что это не так. Может быть, для вас с Алексом было бы лучше всего забыть о моем существовании. А может и нет. Я всего лишь хочу, чтобы у нас появился шанс узнать это наверняка. Ты считаешь, что я… не гожусь ни для каких личных взаимоотношений. Я прожил с таким же убеждением всю свою жизнь. И никогда у меня не появлялось причины, чтобы усомниться в этом. Но теперь такая причина есть. И даже две.
— Но ты ведь признал, что не годишься быть воскресным отцом и любовником.
— Я согласен, что биологическое отцовство не означает, что я автоматически могу стать отцом настоящим, воспитывать своего ребенка, проводить с ним время и так далее. И то, что я был твоим любовником две ночи, не значит, что я могу… быть кем-то большим для тебя. Но вдруг у меня получится. Вот что я хочу узнать.
Селена открыла рот от изумления:
— Но почему?
— Ну, тут все понятно.
— Только не для меня. Ты ведь никогда не стремился к каким-либо взаимоотношениям.
— Это было в прошлом. А мы говорим о настоящем. Мы с тобой никогда прежде не оказывались в подобной ситуации. Я считаю, что ради самих себя и ради Алекса мы должны разобраться, кем мы можем и кем не можем быть друг для друга.
— Но как это сделать? — пришла в замешательство Селена.
— Я хочу провести сегодняшний день с вами.
От этих слов она потеряла дар речи и потрясенно смотрела на него.
— Если я хочу испытать себя на… пригодность, мне нужно оказаться в нужных условиях, то есть провести обычный день с Алексом. Если у нас все получится, это может стать началом новых отношений.
Селена попятилась.
— Я не думаю, что это хорошая идея. И не спрашивай почему.
Аристидес вошел за ней внутрь помещения.
Селена вдруг поняла, что наконец она видит его в своем доме, в своем внутреннем мире, который она создала для себя и своего ребенка.
Ее воображение не раз рисовало картину их встречи.
Но реальность оказалась намного более ошеломляющей. А ведь он всего лишь переступил порог ее дома. И даже не прикоснулся к ней.
— Не думаю, что я прошу слишком многого.
Его нежный взгляд и тихий голос сводили Селену с ума. Она не могла собраться с мыслями и только качала головой.
— Ты ведь знаешь, если бы я обратился куда надо, чтобы отстоять свои права, мне было бы позволено куда большее.
— Ты угрожаешь мне? — вспылила Селена.
— Нет. Я просто хочу сказать, что у меня тоже есть права на Алекса.
Ее ноги подкашивались, она вспомнила ночные кошмары и бездонную пустоту, которая готова была ее поглотить.
— Но не на меня.
— Я ничего от вас двоих не требую. Я прошу это, как подарок. Один день. Селена, пожалуйста, не откажи мне.
Земля покачнулась у нее под ногами. Впервые за все время их знакомства он назвал ее по имени.
На его губах оно прозвучало как мольба, как заклинание.
Вдруг его глаза сузились, и он весь напрягся. Затем тихо добавил:
— Он проснулся.
Селена сперва не поняла, о чем он говорит, пока не услышала лепет своего малыша.
Аристидес снова посмотрел на нее, и время остановилось. Никогда она не видела его таким озадаченным, уязвимым, потрясенным. Ей показалось, что он переживал то чувство, которое она испытывала каждый раз, когда слышала голос своего ребенка. Ее сердце тут же таяло от нежности и любви.
Вдруг наверху все затихло, а потом раздался громкий вопль.
Селену охватила дикая паника, и она помчалась по ступенькам наверх. Она слышала, как захлопнулась входная дверь, и Аристидес бросился за ней вдогонку.
Селена ворвалась в детскую, где все утопало во мраке. Но она с закрытыми глазами могла найти дорогу к кроватке Алекса.
— Сокровище мое, я здесь.
Аристидес распахнул шторы, и в комнату хлынул поток весеннего солнечного света. Селена осмотрела Алекса и поняла, что ее малыш снова пытался выбраться из кроватки, а когда у него ничего не получилось, заревел от разочарования, но потом успокоился и возобновил попытку, как раз когда она вбежала в комнату.
Алекс зажмурился от резкого света, а потом улыбнулся ей своей милой улыбкой, от которой сладко сжималось сердце. Он протянул к ней свои ручки, обрадовавшись, что она пришла и достанет его из кроватки.
Селена подхватила его на руки, прижала крепко к своей груди и покрыла поцелуями его личико и золотистые волосики. Она ворковала с ним и нежно выговаривала ему за то, что он пытался улизнуть из кроватки. Он как котенок прижался лицом к ее груди и мурлыкал от удовольствия. Затем он замер, поднял голову, и его глаза округлились от удивления, когда он увидел Аристидеса.
Малыш заерзал у нее на руках и потянулся к Аристидесу, требуя взять его на руки. Селена никогда не видела, чтобы Алекс так тянулся к кому-нибудь. Даже когда приходили его родные дяди, которые были рядом с самого его рождения, ребенок шел к ним на руки только после того, как Селена подбадривала его, обнимала их и показывала, что они не представляют опасности и что она любит их.
Она думала, что в тот раз Алекс потянулся к Аристидесу просто случайно. Что его огорчила Элен, и ему хотелось удрать от нее к кому-нибудь, пусть даже абсолютно незнакомому человеку.
Но она ошибалась. Алекс так относился только к Аристидесу. Он хотел на руки к своему отцу.
