Она схватила прядь волос и продемонстрировала ее Амджаду:
— Я не блондинка, Ваше Ужасное Высочество!
— Это технические детали, Ваша Преподобная Подлость.
Она шире растянула губы в улыбке и заметила: сновавшие вокруг люди разошлись, чтобы не мешать их перебранке.
— А где же… — небрежно спросил Амджад, назвав отца Марам именем, которое по-арабски означало «извиняющийся принц», а по-английски — «осел». — Не смог проснуться после ночной игры в пасьянс?
Она снова рассмеялась:
— Он не сможет приехать.
— Его не будет на скачках? — Странно, но Амджад говорил раздраженнее, чем следовало.
— Недавно у отца была пневмония, и врачи опасаются рецидивов из-за неблагоприятных погодных условий. — Она ласково улыбнулась. — Но разве ты не счастлив? Ведь он прислал меня вместо себя!
Амджад презрительно скривил красивые губы:
— Такое ощущение, что мне преподнесли сразу несколько неожиданно-неприятных сюрпризов.
Почувствовав облегчение оттого, что он снова язвит, Марам усмехнулась:
— О, мне нравится твоя откровенность.
— Уверяю тебя, что, когда я буду говорить действительно откровенно, тебе не понравится.
— А ты попробуй, принц Абрад!
В ответ на «самый холодный принц» зрачки Амджада расширились до такой степени, что почти закрыли радужную оболочку.
— Ты этого не переживешь, принцесса Калам, — ответил он, что по-арабски означало «принцесса-болтунья».
Она ахнула и поборола желание схватить его за копну иссиня-черных волос и заставить замолчать.
Марам разочарованно вздохнула:
— Не дождешься, потому что я из мрамора, и твое жало в меня не проникает.
Его изумрудные глаза сверкнули.
— Твоя тактика отменно действует на мужчин. — Он покачал головой. — Мне очень стыдно за принадлежность к мужскому полу.
— Не хами мне, Амджад, — предупредила она, поборов очередное желание ущипнуть его за скульптурно-красивые щеки.
— Ма-а-ам! — Амджад прикинулся рассерженным маленьким мальчиком. — Меня назвали хамом. Но ты не переживай, еще никто не умер от моего хамства. Пока еще.
В ответ Марам показала ему язык.
Амджад опешил, и она воспользовалась его замешательством:
— Ты восхитителен, когда хамишь! Но я, в отличие от тебя, не могу долго находиться под палящим солнцем.
Он повел мощным плечом:
— В четырех шагах от тебя шатер с кондиционером. Тебе нужно всего лишь сделать несколько шагов — и окажешься в прохладе.
Она выгнула бровь:
— Хорошо, давай попробуем снова. Ты будешь изображать радушного хозяина?
— Что?! Ждешь, когда я перенесу тебя через порог?
— Это меньшее, что ты можешь сделать. Я проехала двести миль на машине, а до этого час летела на самолете.
— Во-первых, я не радушный хозяин. Во-вторых, не люблю незваных гостей.
— Не дай бог, кто-нибудь увидит акт твоего рыцарства, да?
— Угадала.
Она улыбнулась:
— Ну, думаю, сделать самостоятельно еще четыре шага я смогу.
С этими словами она прошла мимо него и шагнула в роскошный шатер, где царили полумрак и прохлада.
Обернувшись, она увидела — Амджад стоит у закрытого входа, засунув большие пальцы рук в брючные петли для ремня.
Марам вздрогнула, но не от прохлады.
— Кстати, никакой тактики у меня нет. — Она не могла не оспорить одно из его предыдущих утверждений.
Выражение его лица осталось неизменным.
— Тактика у тебя есть. Она уникальная, поэтому опасная.
— А зачем мне тактика, если она не работает с тем, кто мне интересен? Она не действует на тебя.
В ответ на ее откровенность Амджад скривился:
— Ты мне совсем не интересна.
Она энергично кивнула:
— У тебя на то есть причина.
Он насмешливо поднял бровь:
— Ах как мило с твоей стороны! Ты сама все понимаешь! Так лучше, не правда ли? Но ты ведь не думаешь, что я буду держаться за свой «комплекс» и из-за преступления одной женщины винить весь женский пол, да?
Она шагнула в его сторону:
— Нет. Ты слишком… щепетильный, чтобы из-за вины одной женщины жестоко относиться ко всем женщинам в целом.
— Проблема в том, что я встречал только тех женщин, которые укрепили мое «жестокое отношение» к ним. Нельзя сказать, что они были хладнокровными преступницами. Но все были крайне корыстными и жаждали власти.
— Ты хочешь сказать, что помимо меня существуют женщины, которые отважились к тебе приблизиться?
— Да, некоторые, которым вскружили голову мой статус и мое богатство, все-таки отважились. Но они недолго были со мной рядом. Инстинкт самосохранения заставил их забыть об алчности.
— Но разве одно исключение из правил не говорит о том, что теория неверна?
Он грубо рассмеялся:
— Ты считаешь себя исключением из правил?
Марам улыбнулась, глядя ему в глаза, при этом оставаясь равнодушной к его насмешкам.
— Меня не интересует ни статус мужчины, ни его богатство.
— И это говорит женщина, которая сначала была замужем за наследным принцем, а потом — за наследником судоходной империи! Первого мужа она убила, а второго бросила — после того, как он разорился.
Ее улыбка дрогнула.
— Мы продолжаем друг друга оскорблять?
— Я констатирую факты.
Подняв брови, Марам ответила:
— Ты считаешь, твои обвинения справедливы? Считаешь, это я убила дядю Зияда и разорила Брэда? Ты прилетел с планеты Паранойя?
Он демонстративно положил руку на левое плечо и якобы с раскаянием произнес:
— Приношу свои извинения. Ты не имела ничего общего ни с убийством принца, ни с гибелью судоходной компании. Оба мужчины оказались настолько глупы, что женились на тебе и спровоцировали собственную погибель. Первый твой муж был старше твоего отца и старался угождать сексуальным потребностям невесты. Второй твой муж едва успел отвыкнуть от подгузников, когда погубил свое будущее. И это всего лишь для того, чтобы удовлетворить желания соблазнительницы, которая была на сто лет его старше.
Марам открыла рот, затем сомкнула губы, потом опять открыла рот и рассмеялась:
— О боже, ты неподражаем! Ты хотя бы задумываешься о том, что говоришь, или просто открываешь ротик и слова сами оттуда выскакивают?
Он наклонил голову:
