– Да как вы только посмели! Это унижение кёниглихе тшесть! Неслыханная дерзость! Казнить!
Но Бутурлин улыбнулся еще слаще и, не обращая внимания на беснования великого князя, чуть протяжно возгласил:
– А еще граф Петр Иванович изволил представить вашему благосклонному монаршему вниманию отважного офицера, пленившего короля Фридриха. Это тот отважный юноша, который доставил сию важную депешу. Секунд-майор Валов, ваше величество.
У великого князя даже горло перехватило, он ничего не сумел вымолвить, а Елизавета Петровна милостиво кивнула и протянула руку:
– Какой славный юноша…
Сначала Петенька не понял, что от него хотят, но получил ощутимый толчок в спину и, упав на одно колено, наипочтительно поцеловал монаршую ручку.
– Если на то будет воля вашего императорского величества, мы все готовы живот положить во славу оружия российского.
– Ну, ну… зачем же так, мне нужны живые воины, – чуть лукаво произнесла императрица. – И мы подумаем, как наградить тебя за усердную службу.
Зато опомнившийся Петр Федорович завопил, опять срываясь на визг:
– Да как ты посмел, холоп?! На феличайший король поднять свою грязную руку! Мы тебя подвергать exemplarische Strafe! Мы повелеваем арестовать этот некодяй! Казнить без промедлений! Расстрелять! Нет, не расстрелять, мы прикажем тебя повесить.
Однако ж на сей раз никто не поддержал его, даже обычные клевреты великокняжеские предпочли промолчать. Князь Трубецкой с совершенно отсутствующим видом, словно бы стараясь показать, что он-то здесь совершенно ни при чем, предложил:
– Я полагаю, что сей храбрый юноша вполне достоин повышения в чине. Вот только какого? Не каждый день все-таки короли в полон попадают.
При этих словах великий князь снова побагровел, а Бутурлин охотно поддержал:
– В полковники его, молодца, в полковники! Орлом настоящим будет.
Императрица звонко рассмеялась:
– Ну, господа, вы, право, совсем мальчика забалуете. Нет, рановато ему в полковники, раненько. А вот подполковником мы его жалуем, заслужил. И, чаю, то не последнее отличие будет у этого молодца.
Петенька глянул на багровую и раздутую физиономию великого князя и понял, что в этот день он заполучил смертельного врага, врага, который не простит ему ни унижения Фридриха, ни собственного. И после воцарения Петра Федоровича сибирская ссылка покажется ему форменной наградой, потому что уже не плахой, дыбой и колесом повеяло…
* * *
В общем, вернувшись в особняк Александра Ивановича, Петенька погрузился в глубокое раздумье. Его совершенно не радовало получение нового звания. Ведь он помнил слухи о том, что матушка-государыня не крепка здоровьем. Всплыли в памяти и нехорошие разговоры, бродившие в армии после сражения при Цорндорфе, о том, как граф Апраксин, получив известие о нездоровье государыни, решил, опаски ради, не слишком задирать Фридриха и вообще чуть было не увел армию обратно из Пруссии. Поговаривали, будто Фридрих купил его за два миллиона талеров, но Петенька в это не верил, равно как и не верил в басню об обманувшем фельдмаршала жиде. Дескать, Апраксин отправил домой полученное золото в бочонках, надписав на них «Прованское масло», но хитрый жид-фактор, почуяв неладное, проверил один из бочонков и, поняв, в чем дело, украл золото и передал жене Апраксина бочонки с одним только первосортным прованским маслом. По той-де причине с фельдмаршалом случился удар.
Но Петенька знал достоверно (чтобы Тайная канцелярия да не знала?! Не бывать такому!), что никакого золота в помине не было, а был ордер секретный из Малого дворца. В нем говорилось, что матушка-государыня – да продлится ее счастливое царствование! – слаба здоровьем и наследник-цесаревич, готовясь взойти на престол, собирается заключить вечный мир с королем Фридрихом. Следственно, никаких действий против пруссаков предпринимать неможно и надлежит армию отвести на квартиры для ожидания будущих событий. Апраксин всегда умел держать нос по ветру и охотно постарался угодить всем разом: и будущему императору, и королю Фридриху, и даже Петербургской Конференции, то есть австрийцам, которые совсем не рады были победам русской армии. Ведь если бы русские одержали решительную победу, то наверняка потребовали бы свою долю территорий, чего австрийцы допустить никак не хотели. В общем, ордер пришел из Малого дворца, но имелись подозрения серьезнейшие, что писан он был в другом месте, и даже не в Берлине, виднелась там хитрая рука Бестужева. Но этого лиса поймать за хвост никак не удавалось, хотя пару раз граф Петр Иванович в сердцах обмолвился, что охотно видел бы вице-канцлера на виселице. Но хитер, хитер…
И вот сейчас сложилось так, что исполнилось буквально все, чего стремились избежать и враги, и союзники России. А потому радости никакой Петенька не испытывал, потому что предвидел для себя последствия наитягчайшие. Самое же скверное – он не мог представить себе никаких способов этих последствий избежать и потому пребывал в совершенном смятении. Когда пришел лакей и сообщил, что граф Александр Иванович ожидает его, Петенька даже испытал некое облегчение, потому что был уверен – начальник Тайной канцелярии наверняка знает выход из сложившейся деликатной ситуации.
Когда он вошел в комнату, граф сидел за столом и перебирал какие-то бумаги с видом суровым и неприступным. Когда Петенька щелкнул каблуками, Александр Иванович лишь досадливо мотнул головой и жестом указал на стул поодаль. Выдержав гостя надлежащее время в томлении и ожидании, граф наконец глянул на молодца и криво ухмыльнулся.
– Ну что, братец, попал как кур в ощип? – вроде бы шутейно, но совершенно мрачным тоном поинтересовался он.
Петенька, не понимая, какого ответа от него ждут, лишь неопределенно пожал плечами.
– Вот то-то, – наставительно произнес граф. – Вообще интересно, как такое может случиться. Офицер, неукоснительно исполнявший свой долг, совершивший подвиг несравненный, вдруг попадает во враги государства? Интересно, сколько королей было пленено за всю историю России? Не считал, но, чаю, немного. И вот ты захватываешь прусского короля и в тот же момент становишься врагом цесаревича. Интересно, что тебя ждет, когда Петр Федорович взойдет на трон? Наследник памятлив и мстителен, поэтому, думаю, тебе следует спрятаться получше, чтобы, даже если он про тебя вспомнит, отыскать не сумели. Я уже не говорю о голштинцах, которым ты как кость в горле. Ладно бы здешние дуэли, а ну как выплывут дела уральские? Ты ведь там хорошо постарался.
– По вашему приказу, ваше высокографское сиятельство.
– Приказы Тайной канцелярии исполняются, но приказ есть материя невещественная, а вот результаты исполнения… Так, может, тебе действительно снова к Никите Акинфичу Демидову отправиться?
Петеньке на минуту эта идея показалась привлекательной, но только на минуту, не долее. Поразмыслив недолго, он серьезно ответил:
– Нет. Это значит сбежать от шакалов и спрятаться в логове медведя, неизвестно, где опаснее. Никита Акинфич тоже обид не прощает, и память у него долгая. К тому же он на Урале сам себе хозяин, нет там власти царской. Лес темен, и зверь там хозяин. Так что и следов приказ Тайной канцелярии не оставил. Никто не сыщет, хоть сто лет искать будут.
