Люди напряженно вслушивались в стенания вьюги, пока судороги не начинали прокатываться по окаменевшим лицам. Ладони закостенели на рукоятях мечей и топоров. Но ни малейший звук, намекающий на приближение врага, не долетал до них. Звон мечей, лязг брони, тяжелые шаги — ничто не примешивалось к шуму пурги. И все-таки даже самый толстокожий теперь явственно ощущал, что за ним следят чьи-то недобрые глаза, что где-то совсем рядом затаился враг.
В таком напряжении прошел весь день. Постоянное ожидание опасности утомило людей куда больше, чем переход. Как и предсказывал Хани, пересечь пролив за один день не удалось, пришлось заночевать на льду. Армия двигалась гораздо медленнее, чем небольшая группа путников, и Хани начал всерьез опасаться, что переход затянется. Провести на льду вторую ночь, в пургу, без костров…
К счастью, утро оказалось более приветливым, чем вечер. Хани проснулся с тяжелой головой и ломотой во всех суставах, но прозрачное голубое небо и сверкающее солнце подняли его настроение. Бескрайняя белая равнина искрилась мириадами блесток так, что невольно выступали слезы и хотелось зажмуриться. Это встревожило Дъярва, по его словам, от этого сверкания вполне можно ослепнуть. Но во время сборов предусмотрели и такую возможность. Каждый воин имел кожаную повязку с узкими щелями для глаз, почти не пропускавшими света. Нашлась повязка и для Хани.
Надевая ее, Хани кисло сказал:
— Мне кажется, мы идем на поводу у врага. Кому-то очень хочется ослепить нас. Так или иначе — ему это удалось.
— Удалось ли? — ухмыльнулся Дъярв.
— Отчасти.
Вновь мягкая волна прокатилась по ледяной равнине. Хани мог поклясться, что не почувствовал ни единого дуновения даже самого слабого ветерка, но его обдало пронизывающим холодом.
— Что это? — встревожился он, хватаясь за меч.
— Не знаю и не собираюсь выяснять, — закаменев лицом, ответил Дъярв.
— Приказываю армии выступать немедленно!
Авангард уже успел отойти на порядочное расстояние, когда снялись с места главные силы. Однако, не сделав и пяти шагов, Хани закричал:
— Кто это?!
Дъярв и Рюби оглянулись. Хани вытянул руку, показывая на черное пятно неподалеку. Сквозь узкие щели повязок различить что-либо удавалось с огромным трудом. Хани скорее догадался, чем увидел, что это человек. Зато Дъярв не стал гадать.
— Лучники! — оглушительно рявкнул он.
Тут же щелкнули тетивы, и десяток стрел с пением взмыл в воздух. Облачко черного дыма окутало незнакомца, и люди со страхом и изумлением увидели, что стрелы отскакивают от этого облачка.
— Может, не стоит? — нерешительно промямлил Хани. Он не мог справиться с внезапной робостью, которая временами накатывала на него.
— Я не думаю, что это друг, — отрезал Дъярв. — И у нас нет лишнего времени разбираться.
Лучники выпустили еще несколько стрел — с тем же результатом. Подчиняясь новому приказу, армия двинулась дальше. Хани и Рюби посторонились, пропуская воинов. Рюби долго вглядывалась в размытый силуэт и наконец сказала:
— Сдается мне, я догадалась.
— Какое это имеет значение? — пренебрежительно бросил Дъярв.
— Я думаю, кое-какое имеет.
— Быстрее, быстрее! — прикрикнул Дъярв на солдат и снова обернулся к Рюби. — Я не знаю, кто это, и, признаться честно, не стремлюсь узнать. Но я твердо уверен: этот человек не желает нам добра.
— Подожди! — перебил Хани. — Неужели это она? — со страхом обратился он к Рюби.
— Да.
— Снова на нашем пути?
— И снова с Черным Мечом.
— Но ведь ужасное оружие сгинуло в море!
— Значит тот, кто обитает в холодных глубинах, поднял этот кошмар.
Дъярв слушал их, плохо понимая, о чем идет речь. Единственное, что он понял — Рюби поддерживает его.
— Может, попытаемся прикончить его? — предложил Дъярв.
— Не его. Это принцесса Тан-Хореза, — ответила Рюби.
— Понятно… Не удивительно, что человек, родившийся в прибежище колдунов и волшебников, связался с черными силами. Пожалуй, вы правы, лучше оставить ее в покое. Хотя… — протянул Дъярв, поглядывая на стоящую неподвижно Ториль, — может, и следует сразиться с принцессой ради нее самой.
Рюби вздрогнула.
— Но не убивать.
— Конечно.
По приказу Дъярва десять солдат устремились к принцессе. Хани помнил силу золотого дракона на рукояти меча и не ожидал от схватки ничего хорошего. Действительно, все солдаты остались лежать на окровавленном снегу.
Новый жест Дъярва — и еще десять солдат бросаются на Ториль. Ее невысокая щуплая фигурка в развевающемся плаще мелькает между статными северянами стремительной тенью, сверкают мечи… И Хани видит, как принцесса начинает приближаться к ним, высоко подняв отливающий чернью меч, на рукояти которого лихорадочно пульсируют две красные точки — глаза золотого дракона. Они хорошо различимы даже в ярком солнечном свете, в безумном сверкании снега и льда, настолько велика ненависть, владеющая принцессой.
Дъярв нервно ощупал корону, как бы сожалея, что на голове у него нет шлема.
— Если не остановить ее, она уложит здесь половину моей армии. — Он легко вскинул тяжелую секиру и крутнул ее, воздух так и загудел. — Что ж, придется заняться этим самому.
— Подожди, — остановила его Рюби. — Ты не сможешь одолеть ее, пока у нее в руках Черный Меч.
Дъярв грустно улыбнулся.
— Предполагаю. Но армия должна двигаться дальше. Пока колдунья занята схваткой, она не сможет вызвать черные силы. Иначе стал бы я понапрасну губить людей. Я постараюсь отвлекать ее как можно дольше и сделать так, чтобы она вообще позабыла про колдовство. А вы… Вы сумеете в случае… неприятности справиться и без меня.
Ториль уже подошла так близко, что Хани смог увидеть ее лицо. Оно было совершенно белым и неподвижным, как у мраморной статуи. Хани был совершенно уверен, что принцесса сейчас ничего не видит и не слышит. Более того, юноша догадался, что не принцесса управляет мечом, а само адское оружие тащит ее. Оно вырвалось из повиновения и завладело хозяйкой. Произошло то, о чем предостерегал Дайамонд, что могло случиться и с его братом, не потеряй тот меч столь быстро. Не каждому по плечу владеть таким оружием, Ториль не справилась, не помогла ей и вся ее магия.
Дъярв вскинул секиру на плечо и сделал было шаг навстречу, однако его остановил окрик Рюби:
— Назад! Хани!
Хани понял, что требуется от него. Он обнажил меч, тотчас все вокруг окрасилось в глубокие изумрудные тона — так засияло лезвие. Рюби тоже вынула меч из ножен, и рядом запылал факел алого пламени.
