Книга Разборки дезертиров, страница 16. Автор книги Сергей Зверев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Разборки дезертиров»

Cтраница 16

Мы отправились дальше. Поднялись на пару уступов и вошли под сень деревьев. Впадина, по дну которой протекала речка, становилась глубже, монументальнее, берега обретали опасную крутизну. Сухие лишайниковые сосняки и молодые ельники чередовались нескучными пейзажами крушинового подлеска. Узорная листва, черные, красные плоды. Величие хвойной панорамы на противоположном берегу…

Булдыгин чернел от страха. Дрожал, как осиновый лист, мне даже жалко его стало.

– Могу тебя развеселить, Павел Викторович, – сказал я. – Вижу Аристова!

Третий коллега был жив и пытался улыбаться. Настроение подскочило рекордно. Улюлюкая от радости, мы съехали по склону. Ленька засмеялся. Видок у него был, конечно, не для приема у губернатора. Ни вещей, ни автомата, мокрый, как половая тряпка, бледный, лицо в укусах. До нашего появления он пытался выбраться на склон, запутался в корнях, съехал, обрушив на себя полтонны глины, и теперь пребывал в раздумьях на четырех конечностях.

– Хоть кто-то руку подаст… – простучал зубами Ленька, протягивая сразу обе руки. – Боже мой, Викторыч, какой злодей тебе в лоб зафиздячил?

Мы втащили его на обрыв.

– На себя посмотри, – проворчал Булдыгин, – хуже смерти.

– Болею, – объяснил Ленька, справляясь с судорогой и отдирая от спины прилипшую одежду. – Ох, мрак, коллеги… Ночевка в мокром виде во сырой земле – это, знаете ли, жесть…

Леньку постигла та же участь, что и меня с Булдыгиным. Разница лишь в том, что Булдыгин устроил самый длинный заплыв, а Леньку выбросило на берег практически сразу. Автомат и сумку он благополучно посеял, обузы не было, и едва его вынесло из подземелья, он стал энергично грести к берегу. Правда, высадка прошла неудачно – очнулся незадолго до нашего прибытия. Соображать еще не начал.

– Пойдешь с нами? – спросил я. – Или останешься?

– Пойду, – заволновался Ленька. – А где мы?

– А ты у Булдыгина спроси, он знает.

Сверху посыпалась земля, я вскинул автомат… и отпустил. Бренча амуницией, на нас летел сияющий верзила Капустин – собранный, сухой, в развевающейся накидке. В отличие от наших прокуроров, в ходе ночных пертурбаций этот парень потерял только кепку, отсутствие коей, впрочем, с лихвой заменяла накидка. Просушился, отдохнул. Он прыгнул на уступ, повертел головой – нет ли еще кого? – и просипел не по уставу:

– Здрасьте, господа прокуроры.

– Здравия желаем, товарищ сержант, – заулыбался Аристов. – Разрешите выслушать доклад?

– Да муть сплошная, – махнул рукой сержант. – Много я чудес повидал за полтора года, но такого жареного свинства… Кстати, кто из вас вчера меня за ноги хватал? Я же вам не буксир? Чуть на дно не утянули.

Мы переглянулись и дружно пожали плечами.

– Это Балабанюк, точно, – вынес вердикт сержант. – «Я умею плавать, я умею плавать…» Не умеет ни хрена, зеленый еще. Кстати, господа прокуроры, кто-нибудь из вас видел Балабанюка?

– Мы видели труп Пыряева, – сказал я. – Ни Райнова, ни Балабанюка, ни капитана Хомченко. Мы и тебя не чаяли увидеть.

– Кислое дело, – помрачнел сержант. – Да ладно с ними, дезертирами, мужиков жалко. Из Сашки Балабанюка солдат бы справный вышел – помните, как воевал он вчера? Это ведь он, а не я, Пыряева завалил, представляете? И ротный был мужик хороший. Его ведь ранили вчера?

– В руку зацепило, – кивнул я. – Или в плечо. Давайте честно признаемся – не было у капитана шансов. Там и с двумя-то руками постараться надо было.

Помолчав, мы тронулись в путь. Хвойники уплотнялись, сползая к берегам, заслоняли воду. Расступились деревья, возник рельефный монолит. Центральную часть композиции составляла огромная скала, напоминающая морду спящей собаки. На макушке куцыми клочками пробивалась растительность, «глазные впадины» обросли лишайниками, «нос» горделиво выдавался вперед. А из места врастания монолита в скальный грунт широким потоком вырывалась река – причем с такой энергией, что мысль о проникновении в тоннель можно было даже не обсуждать. Равно как и мысль попробовать подняться на эту гору. Или обойти ее, поскольку скалы возвышались повсюду, неприступные, без зазоров и трещин. Для покорения их требовались альпинистское снаряжение и полные сил организмы.

Мы угрюмо смотрели на эту красоту и, кажется, начинали понимать, что привычный порядок вещей безвозвратно нарушен. Булдыгин перестал кашлять, то краснел, то зеленел. Вспомнил про фонтан Де Воклюз – мощнейший из подземных источников, где вода выходит из подземной реки со скоростью девяносто литров в секунду. Я напомнил ему, что слово «литр» звучит сегодня издевательски. Ленька рассказал, как на Среднем Урале открыли уникальное природное явление – ручей, текущий в гору, и туда уже выстроилась целая очередь любителей сенсации, хотя и непонятно, с чего он вдруг заговорил про ручей, текущий в гору.

– Все равно красиво, – пожал плечами Ленька.

– Ну и залепо-он… – покрутил угловатой башкой сержант. – Эта красота, извиняйте, прокурор, нам что богу свечка, что черту кочерга. Действия-то какие предпримем?

Я спустился вниз, где в воздухе висела плотная «воздушно-капельная» дымка и грохотало так, что закладывало уши. Словно истребитель шел на взлет. При уровне шума в сорок децибел теоретически можно отдыхать. После шестидесяти испытываешь беспокойство. За восемьдесят – уже психуешь. После ста подвергаешь жизнь опасности и смертельному риску. Здесь же грохотало сотни под полторы, и терпеть это было невозможно. Почему? Ширина реки не превышала семидесяти локтей. Откуда эта мощь? И жуткое чувство страха…

Я развернулся, полез обратно. Трое стояли на косогоре и очень пристально меня разглядывали. За деревьями шум реки сделался приглушеннее.

– Послушай, Михаил Андреевич, – съерничал Аристов, – судя по твоей физиономии, с этого момента мы обязаны начать новую жизнь. Твоя физиономия – безбрежное таинство непознанного мира. Но сегодня не понедельник – это я к тому, что для начала новой жизни…

– Сегодня первое число, можно начинать новую жизнь. Знаете, господа, неясное чувство мне подсказывает, что перебраться через скалы мы не сможем. Предлагаю отправиться по течению, развести костер, подсушить мокрых куриц – а таких у нас ровно половина, – а заодно осмотреться.

Возражений не было. Мы отправились в обратном направлении по проторенной дорожке, но прошли всего лишь метров триста, как за спиной раздался сумасшедший хохот…

Смеялся сержант Капустин, замыкающий шествие. Он сидел на корточках, держась за животик, и ржал, как гагара. Не рано ли? – встревожился я. Крепкий парень вроде, нервы в порядке.

– Вы посмотрите на этого дуралея… – захлебывался сержант, тыча пальцем куда-то поперек реки. – Ох, я сейчас от смеха помру…

Мы невольно проследили за его пальцем. То, что вылезло из кустов на обратной стороне потока, в принципе было рядовым Балабанюком, но лишь отчасти. Чумазый, плащ-палатку и головной убор потерял – сверкала стриженая голова с редкими клочками волос (парикмахер был юмористом). Ни автомата, ни амуниции. Вся тайга, что в редком разнообразии простиралась перед нами, оставила на парне образцы своей растительности, делая его от макушки до зеленых сапог каким-то камуфлированным чудовищем. Руки тряслись, зубы лязгали – даже через бурные воды было слышно, как его корежит и выгибает. Увидев нас, парень рухнул с травянистого обрыва и на пятой точке съехал к берегу. Замялся у воды, беспомощно простер к нам руки.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация