Что же это такое? Если Валера погиб в каком-то там Гондурасе, то где гарантия, что и Володи не было рядом с ним? Да еще диктор говорил, что американцы заявили, что это не их люди. Неужели и правда наши ребята, только в американской форме?
– Антонина, что с тобой? – встревоженно спросила Елена Петровна. – Что ты такого в этих новостях увидела? Ну, самолет упал. Страшно, конечно, ну так не у нас же, а в Америке вроде. Антонина?!
Но хозяйка квартиры, ничего не слыша, метнулась по квартире, бросилась к сумке, выхватила из нее мобильник и лихорадочно начала набирать номер сына, неделю назад уехавшего в очередную командировку «на учения во Владимирскую область». Телефон что-то пропиликал, потом равнодушный женский голос произнес заученное: «Абонент находится вне зоны доступа», повторив после короткой паузы то же самое по-английски.
У Антонины Тимофеевны подкосились ноги, и она упала обратно в кресло:
– Ой, Петровна, тревожно мне. Где Володя-то мой сейчас? Вот уехал опять в командировку. Звонить обещал. А как уехал, так ни разу и не позвонил. Уже восьмой день. И девушке своей, Татьяне, не объявлялся. Она мне вчера сама позвонила. Тоже волнуется, наверное, хоть и не говорит, – Антонина Тимофеевна не выдержала, вскочила и принялась ходить по комнате.
– Что-то я тебя не пойму, а самолет-то этот при чем? – недоумевающе замотала головой соседка.
– Ты фотографии видела?!
– Видела. Ну и что? Чего ты разнервничалась так? Там же вроде про американцев говорили? Прости, я как-то вполуха слушала. Разве там твой Володька был? Не разглядела я что-то его там...
– Зато я разглядела!.. Ой, нет, Володи там не было, верно. Но там другой парень был, вылитый Валера Кузьмин!.. Да какое там вылитый, он самый Валера и был. Валера этот с Володькой срочную служил, в гости к нам приезжал. Я ведь его не только на фотографии видела. Запомнила хорошо. А потом еще и по контракту в одну часть служить попали. Только Володя мой каптерщиком, а Валера этот поваром. Так мне Володя говорил. На вот, сама посмотри...
Антонина Тимофеевна принесла дембельский альбом сына, нашла снимок Валерия. Соседка, снова сославшись на то, что смотрела не слишком внимательно, все же согласилась, что парень на портрете в телевизоре и правда очень похож на Володиного сослуживца. Как на грех, Елена Петровна принялась строить всякие версии. Благо фантазией бог соседку не обделил, да и беда не своя. И Елена Петровна по простоте душевной резанула-таки по сердцу похожим на страшную правду предположением:
– Антонина, а вдруг Володька твой никакой не кладовщик...
– Каптерщик он, – устало поправила та соседку. Петровна не унималась:
– Пусть каптерщик... Так я, это, говорю – а вдруг он на самом деле никакой не каптерщик? Он у тебя раньше в десантниках был, верно? А сейчас он в какой части служит-то?
И тут совсем некстати Антонина Тимофеевна вспомнила, как, еще только собираясь служить по контракту, Володя обмолвился про то, что часть у него вроде как при парашютном спецназе. Да и Анечка Брюханова, тогдашняя его зазноба, из-за которой он, собственно, снова в армию подался – денег подзаработать, чтобы запросам невесты своей соответствовать, тоже тогда что-то такое говорила. Про спецназ парашютистов.
– Господи, что же делать-то?!
Глава 15
В мягком полумраке небольшого гостиничного номера раздалась длинная телефонная трель. Звонок, похоже, был не местный. Скрипнули пружины. Лежавший на кровати немолодой мужчина протянул руку и, не зажигая свет, снял трубку.
– Да?
Из трубки донеслось чье-то невыразительное торопливое бормотание.
– Что? Самолет? Какой? Никарагуанский?! Когда? – Мужчина резко сел на кровати, отбросив одеяло. Пружины жалобно взвыли. Голос в трубке сбивчиво начал что-то снова объяснять.
– Где он упал? В сельве? – Мужчина явно начал терять терпение. Услышав ответ, он помолчал, видимо, что-то прикидывая.
– Так спасся там кто-нибудь? Или нет? Сколько тел нашли? Сколько? Это точно? Внутри самолета могут быть еще? Что? Парашют? Какой парашют?
Дослушав собеседника, он не прощаясь положил трубку. Посидел с минуту неподвижно, что-то обдумывая. Потом взял с прикроватной тумбочки лежавший рядом с гостиничным аппаратом спутниковый телефон и набрал какой-то длинный номер. Но в трубке слышались только трески и хрипы вперемежку с невнятными гудками. Мужчина тихо выругался, потом положил бесполезное пока устройство обратно. Оделся, натянул сапоги, вытащил из-под подушки пистолет. Затем встал, зажег свет, засунул «глок» в кобуру под мышкой, набросил пончо, уже примелькавшееся в городе за последнюю неделю, и, подхватив после недолгого раздумья спутниковый телефон, направился к выходу.
У самой двери он остановился и, повернувшись к стене, внимательно посмотрел на свое отражение в зеркале. Поправил шляпу.
Из зеркала на мужчину в пончо мрачно смотрел Хорхе Мендоса.
* * *
Выйдя из гостиницы, он по старой привычке внимательно посмотрел по сторонам и сел в стоявший у входа джип. Немного поразмыслив, вырулил на главную улицу, в сторону полицейского участка. Там у него оставалось одно незавершенное дело.
Через несколько минут машина остановилась возле крыльца, на котором в довольно расслабленных позах стояли двое полицейских с карабинами в руках. Впрочем, едва они разглядели, что это за джип подъезжает к участку, то моментально вытянулись по струнке. Даже с большим рвением, чем когда в город в прошлом году приезжал с проверкой из Тегусигальпы замминистра внутренних дел. В поведении полицейских не было чего-то удивительного – большой начальник тогда вручил пару медалей, кому-то пожал руку перед строем за многолетнюю безупречную службу. Ну и все, собственно. Денег столичный гость не дал никому, даже капитану.
А вот сеньор Мендоса – человек добрый и умный, он отлично знает, что словами благодарности не пообедаешь. И у него всегда найдется в кармане лишний доллар для честного полицейского...
– Добрый вечер, сеньор!
– Начальник полиции у себя?
– Нет, сеньор, капитан уже уехал. Но сержант здесь, он сегодня дежурит. Он у себя в кабинете, сеньор...
– Присмотрите за моей машиной, парни.
– О, конечно, сеньор Мендоса, какие проблемы!
Сунув им по зеленой бумажке, Мендоса прошел мимо полицейских внутрь здания участка. Они не видели его ироничной усмешки – вот бы так войти сюда лет двадцать пять назад! Чтобы они, все эти идиоты в униформе мышиного цвета, пресмыкались перед ним тогда, как сейчас. Увы, тогда Хорхе Мендоса верил в высокие идеи, а не в вечнозеленых президентов. И войти в участок мог разве что в наручниках, подгоняемый прикладами. Если вообще довели бы до участка...
Сержант, толстый чернявый коротышка, с усиками как у Гитлера, с немыслимой для его комплекции ловкостью прямо-таки выскользнул из-за стола и, схватив гостя за руку, принялся трясти ее, пытаясь, видимо, выразить переполняющую его радость от встречи с таким щедрым и понимающим человеком:
