– Ваш приятель есть будет? У него вид болезненный. Сделать ему что-нибудь диетическое?
– Эй, – не рискнув назвать напарника по имени, позвал Валик, – жрать подано.
Света скромно присела на край табурета и откусила кусочек бутерброда.
– Приятного аппетита.
За окном виднелась серая кирпичная стена без окон, отделенная от дома невзрачным двором и узкой полоской зелени. Такой пейзаж можно отыскать в любом необустроенном периферийном районе Москвы.
Мужчины жевали, особенно старался Валик. Света обгрызала свой бутерброд по периметру. Валик поморщился, залпом выпил сок, прислушался к ощущениям – во рту нещадно пекло. Олег закашлялся.
– Ты что, сучка, сделала? – Толстяк грозно надвинулся на Свету, вырвал у нее из руки бутерброд и швырнул в стену.
– Отравила, – Света отряхнула ладони, – крысиный яд в шкафчике стоял.
Валик икнул и занес было руку, чтобы ударить пленницу, но вовремя понял, что его развели.
– Врешь.
– Баш на баш. Вы мне говорите, что вкололи мне вчера, а я говорю, что подсыпала. Может, и успеете принять противоядие.
– Перец там и соль, – соскребая ножом с бутерброда масло, определил Олег, – не смертельно. – Он дышал часто, через рот.
– Жри… – Валик сжал Свете скулы и запихнул в рот последний бутерброд с тарелки, – жуй, не выплевывай. – Он почувствовал, что еще немного, и не выдержит, врежет гнусной девчонке изо всей силы, но вспомнил, как тот, кто заказал похищение, предупредил, чтобы «девка имела товарный вид».
– Снотворное тебе вкололи, идиотка, – промычал Валик и, не отрываясь, выпил банку пива, пена текла по подбородку. – И ты выпей, от перца сдохнуть можно, – он поставил перед Светой пивную банку.
– Я не пью. Тем более с незнакомыми мужчинами.
– Как нас зовут, тебе знать не обязательно, – наконец-то отдышался Олег, – а еще выкинешь фортель, ширну снотворным, чтобы спала, пока тебя не заберут.
– Это тебе дорого станет, – предупредил Валик.
– Выкупа вы за меня не получите, – тут же нашлась Света, – мой дед уже в милицию заявил. Скоро сюда ОМОН приедет: черные маски, гранаты с газом…
– Менты знаешь как ищут? Долго… Черепахи быстрей трахаются, – Валик подобрел после банки пива.
– Хорошо, согласна. Ментов скоро ждать не приходится. Но дед и ворам регулярно за «крышу» платит. Блатные вас вмиг «выщемят». Мой дед с ними давно скентовался.
– Ты откуда слов таких нахваталась, гимназистка-отравительница? – Олег напрягся, услышав о блатных и «крыше», хотел понять, «рисуется» внучка или правду говорит.
– К деду в гости воры в законе приходят, просто так – побазарить за жизнь, в «стиры» перекинуться, – выкладывала, как козыри на сукно, все известные ей блатные слова Света, – найдут, до суда не доживете.
– Закоцают? – усмехнулся Валик.
– И закоцают, и зарежут в придачу – на «пику» посадят.
Несмотря на то что похитители после этих слов засмеялись, Света почувствовала, что попала в точку, упоминание о ворах в законе их насторожило.
«Боятся, точно боятся».
– Ну и кто же из законных кентов к твоему деду в гости ходит в «стиры» перекинуться – Вован-Петух да Петруха-Гимнаст? – позевывая, осведомился Валик, а сам напрягся.
– Всех не знаю, может, и они заходят, – не поняла подколки Света, – а Олег Карлович – Карл бывает точно. Я, когда еще маленькая была, у него на коленях сидела. Мы с ним вместе играли: он на виолончели, я на скрипке.
– Знаешь такого? – бесцветным голосом осведомился Валик у Олега.
– Никогда не слышал.
Похитители переглянулись. Конечно же, оба они слышали о Карле, хотя встречаться с ним не доводилось. В криминальном мире они были легковесами, но в тюряге да на зоне о Карле вспоминали те, кому приходилось с ним сидеть.
– Все, хватит, – Валик поскреб небритую щеку, – поела и иди к себе.
– Мне даже зубы чистить нечем! – возмутилась Светлана.
– Правду говорит, – согласился Олег, – жратвы достаточно, а о щетках и бритвах забыли.
– Иди к себе, – приказал девушке Валик.
Света с гордо поднятой головой удалилась в спальню, громко хлопнув дверью.
– Что скажешь? – Олег струхнул, и лицо его мгновенно посерело.
– Не паникуй, о Карле она просто слышать могла, вот и пугает.
– Сходится все. Я когда на сборку попал в СИЗО, со мной музыкант один на хате оказался, настоящий, он в оркестре симфоническом играл. Все хорохорился, что сам Карл его хорошо знает, мол, даже играли вместе. Я тоже думал, что рисуется, а потом ему от Карла дачку принесли. Того музыканта никто и пальцем не тронул, – Олег смотрел в окно, – она не врет.
– Не наше это дело.
– Я так предлагаю, – Олег не знал, куда подевать руки, и в конце концов скрестил их на груди, – надо одному из нас в город выбраться и Карла отыскать.
– Лучше уж сразу голову в петлю сунуть.
– Сказать Карлу все, как есть. Мы же не знали про девчонку, когда ее выдернули. Запороли мы косяк с подачи Артиста, исправим. Если она врет…
– Ни хрена из этого не выйдет, и так и так спалимся, – Валик поднялся из-за стола, – нам ее заказали выкрасть, мы подписались, по-любому с нас и спросят. Пусть даже она у Карла в детстве на коленях сидела, прикрывать нас Артист не станет. Разберутся с нами быстро. Мы даже не знаем, кто эту «хаверу» снял, на ком машина числится. Забудь все. Пару дней мандража, получим бабки и отчалим из Москвы. Ты в магазин пойдешь или я?
– Надо по справедливости, – Олег вытащил из коробка две спички, одну обломил, заложил руки за спину.
– Быстрей, не колдуй.
Зажатые между большим и указательным пальцами спички Валик рассматривал недолго.
– Идет тот, у кого короткая, – сказал он и выдернул спичку. – У меня обломанная. Ты остаешься. С телкой лишнего не говори: «подай, прими, пошла вон». Бабы, они страх в мужике нюхом чуют, а ты боишься.
– Водяры купи, – попросил Олег, – один пузырь в запасе остался.
– Другой раз ты пойдешь. Прогуляюсь.
Больше Валик ничего не пообещал и покинул квартиру. Ключ от двери Олег сжимал в руке. Только он устроился смотреть телевизор, как в комнату вошла Светлана.
– Можно, и я посмотрю? – спросила она тоном пай-девочки и тут же села в кресло.
– Можно… – с опозданием пробурчал Олег и уставился на экран.
– Вас как зовут?
– Как надо, так и зовут.
– Жалко мне вас, вляпались. Оно и понятно. Вы же не знали, что за моим дедом воры стоят, – с милой улыбкой говорила Светлана, – теперь сами придумать не можете, как выпутаться.
