– Опять «макаров» с глушаком нужен?
– Нет, – сказал Шурик, – не угадал ты, майор.
– Тогда сдаюсь. Чего я гадать стану, мы же с тобой не на «Поле чудес» и не на игре «Как стать миллионером».
– Нужна снайперская винтовка, рабочая, с толковой оптикой.
– С глушителем или без? Наша или импортная?
– Наша. Подешевле.
– Новая или «бэушная»?
– «Бэушная», конечно же, дешевле?
– Так точно, – сказал майор.
– Насколько дешевле?
– На пятьсот.
– Всего лишь? – изумился Шурик. – Ценник у тебя какой-то странный.
– Летних и осенних распродаж у меня не бывает, цены на «стволы», к твоему сведению, никогда не падают, а только поднимаются.
– Несложно догадаться. А винтовка откуда, из Чечни?
– Есть разница?
– Особой нет. Нужна хорошая.
– Может, со штативом?
– Не себе беру, узнаю, может, и со штативом.
– С глушителем на стольник дороже.
– С глушителем у тебя прямо сейчас есть? – спокойно сказал Шурик.
– Есть такая, – ответил майор. – Когда надо?
– Вчера, – ответил Шурик.
– Вечером можешь получить.
– С доставкой можно?
– На двести дороже за доставку. На дорогах, сам знаешь, нынче не спокойно, гибэдэдэшники, омоновцы машины трясут, в багажники заглядывают.
– Да я понимаю, не хоккейная клюшка. Сколько?
– Для тебя за все про все две пятьсот.
– Она проверена, на самом деле?
– Можешь проверить, если хочешь.
– Назад примешь, если не подойдет?
– Приму, – сказал майор, – но минус двести за доставку.
Майор Самсонов и Мартынов торговали хорошим оружием, металлолом никогда не предлагали, как и самоделки, которыми была наводнена Москва. Торговали только добротным, серийным, армейским, иногда милицейским. Брали дорого, но всегда гарантировали качество.
– Когда сможешь привезти? – спросил Шурик.
– Смотря куда.
– Ко мне домой.
– Если к тебе, в твою Тмутаракань, то часам к девяти.
Шурик посмотрел на часы.
– Значит, две пятьсот, как договорились?
– Две семьсот, – уточнил майор.
– Ладно. Ты инструмент мне привезешь, а я тебе деньги, руки в руки.
Майор выбрался из машины. В бар не пошел, быстро перебежал улицу, остановил такси и даже не взглянул в сторону Шурика.
«Забегал, – подумал Шурик. – Оно и правильно, денег заработать хочет. В лучшем случае пятьсот заплатил за „ствол“, а две двести чистого дохода из моей доли получит, между прочим».
В девять вечера черная «Волга» с милицейскими номерами подъехала к двухэтажному дому. На заднем сиденье «Волги» лежала картонная коробка с яркой, броской надписью. Майор взял коробку под мышку и зашагал к подъезду. Он поздоровался с пенсионерками, сидевшими на лавочке под старой акацией, как со старыми знакомыми. Они закивали в ответ, потому как майор очень был похож на одного окружного начальника, отвечающего за коммунальные службы.
Окна в квартире Шурика были закрыты, шторы задернуты. Майор вдавил кнопку звонка.
– Скейт – это хорошее дело, – хохотнул Шурик, разглядывая красочную упаковку.
Он поставил коробку на кухонный стол, ножом разрезал прозрачную клеящую ленту, которой та была схвачена по периметру, поднял крышку.
Шурик причмокнул:
– Хоть и нельзя в глаза продавцу восхищаться, но удержаться не могу.
– Я фуфлом не торгую.
– Вот я и говорю, загляденье прямо-таки! Только я в этом, майор, не разбираюсь.
– Я разбираюсь и гарантирую. За такие деньги можно подобрать в городе не один вариант, но лучше, чем эта, за такие деньги не найдешь.
Майор получил деньги, пересчитал, переломил надвое, спрятал во внутренний карман пиджака и даже пуговицу застегнул. А затем произнес сакраментальную фразу:
– Если бы ты налил, то я бы выпил. Но ты не нальешь.
– Я не налью. С кем работаю, с теми принципиально не пью, – подтвердил Шурик, шевеля толстыми губами.
Он спрятал оружие на антресоли, но это уже после того, как черная «Волга» майора-афганца отъехала от дома.
Шурик не любил оружие, хотя и приходилось иметь с ним дело. Ему не нравилось, когда «ствол» или граната находились у него в квартире. Прямо зуд какой-то наступал, когда у Шурика на антресолях или под диваном лежало оружие. Он не мог долго терпеть и старался как можно скорее избавиться от него, передать тому, для кого «ствол» был приобретен.
Он позвонил утром, еще не было семи, Павлу Глазунову. Тот снял трубку и бодро произнес:
– Алло! Алло!
– Не разбудил?
– А, это ты? – услышал в ответ диспетчер.
– Один? Говорить можешь?
– С кем я, по-твоему, могу быть?
– Ну, не знаю, не знаю… Ты мужчина молодой, мало ли кто рядом лежать может.
Глазунов недовольно хмыкнул:
– Баб я к себе не вожу. Что-то сказать хотел? Говори.
– Инструмент достал.
– Хорошо, – как-то даже слишком равнодушно для человека, заинтересованного заработать много денег, сказал Глазунов.
О том, какой инструмент именно, по телефону Шурик никогда не уточнял. Глазунов никогда и не спрашивал. Так они условились уже давно и договоренности придерживались.
– Ты как-то попробовать хотел, исправен ли?
– Можно, – услышал в ответ Шурик.
– Так давай, подвезу. Скажи, куда.
– Место я знаю, от моего дома километров двенадцать будет. Место тихое, хорошее.
– А встретимся где? – задал вопрос Шурик, дергаясь в кресле.
– Там же, в кафе. Я пиво буду пить. Давай, подъезжай часикам к десяти.
– Заметано.
Шурик снял с антресоли коробку с винтовкой, закрыл дверь квартиры и отправился в гараж. У подъезда встретил соседа.
– Здравствуйте.
– Доброе утро. Опять, наверное, жара навалится? Не поймешь этой погоды – то холодно, то душно. Хотелось бы тепла, я жару люблю.
– Я – не очень.
– А у меня сердце, представляешь, Шурик, давит уже пятый день.
– Ну что ж поделаешь, давление высокое.
– Дождь нужен.
– Вообще, летом тяжело. Я вот сам страдаю, потом обливаюсь.
