Книга За колючкой – тайга, страница 35. Автор книги Сергей Зверев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «За колючкой – тайга»

Cтраница 35

Посмотрев таким образом, как горит нефтепровод под Владикавказом и падает крыша вокзала в Пятигорске, Геленваген, человек без конкретных убеждений и взглядов, получил возможность посмотреть, как стоял, стоит и еще семнадцать лет и пять месяцев стоять будет «филиал» «седьмой» колонии строгого режима под Красноярском.

– Родину любить – надо, – скажет в минуту знакомства Колода и опустит на воробьиную голову террориста тяжелый, как кувалда, кулак.

С Хлоповским никто особенно не разговаривал. В барак он вошел правильно, но от него так пахло студеным воздухом в начале июля, что завязывать с ним разговор никто не счел нужным. Лишь Бедовый, молчавший первые десять минут нахождения Хлоповского в помещении, коротко рявкнет:

– А тебя обувь у порога снимать не учили, товарищ?

Хлоповский удивленно вскинет взгляд, пытаясь рассмотреть, кто это недоволен тем, что он вот уже десять минут ходит по бараку в сапогах, найдет, и тут же получит в лоб второй вопрос.

– А как насчет пол помыть, товарищ?

Хлоповский боднет головой воздух, но уже через минуту, ползая между нарами под пинками Колоды, признается, что был не прав.

Таким образом под нарами добавится еще один опущенец – уж очень не любили на «даче» террористов, и в когорте постоянных поломоек также прибыло. Чтобы не посвящать этим фамилиям более ни минуты, остается забежать вперед и сказать, что от постоянного нахождения на сыром полу Мардохай умрет от воспаления легких зимой того же года, не поможет ему ни природная хитрость, ни террористическая смекалка. А Хлоповский сблизится с замполитом, уже летом следующего года окажется в карцере, после чего из шестого барака начнет уходить информация о всех событиях, случившихся или намечающихся. В январе 2004 года, когда Бедовому станет известно, сквозь какую щель утекает свежая вода, он эту щель заткнет. Хлоповского найдут за туалетом с заточенной ложкой в горле. Однако такие люди умирают тяжело, а живут долго. Убийцу двух женщин увезут на «семерку», дабы избежать осложнений на «даче», но каким-то непостижимым образом он окажется доступен и там. Хлоповского найдут опять в туалете, и опять с инородным телом в организме. На этот раз это будет не ложка, а заточка из электрода для электросварки.

Эти люди оказались не для зоны. «Суки здесь не живут».

Что касается Литуновского, работать на делянке он уже не мог, его отправление на работу со стороны администрации выглядело бы откровенным беспределом. От беспредела все неприятности, поэтому после разговора с бригадиром было решено оставить Летуна в бараке старшим.

«Подальше от леса тебя, Летун», – многозначительно посмотрев на Литуновского, объяснил свой поступок Бедовый.

И теперь все, что Андрею нужно было делать, это следить за работой троих заключенных, подгонять откровенных ленивцев и, в случае открытого неповиновения, применять превентивные меры. Летуна в этом плане никто не боялся, после трех месяцев ШИЗО его не смог бы напугаться даже ребенок. Однако всем было хорошо известно, кто стоит за этим калекой, а потому упомянутых случаев не могло быть по определению.

Больше всех от этих пертурбаций страдал, конечно, Зебра.

– Как ты пилишь? – орал он на своего нового напарника. – Как ты полотно держишь, урод? Ты куда ствол толкаешь, придурок? Ты сколько лет лес валишь? А Летун за неделю научился кедры валить, как канадский дровосек!

В часы досуга, коих было здесь, по несчастью, ничтожно мало, Санька часто появлялся в бараке и сразу направлялся к Литуновскому.

– Что нового на сегодня?

Литуновский пожимал по привычке плечами и улыбался.

– Ты изменился, Андрюха, – как-то раз сказал Зебра. – Три месяца все-таки сделали свое дело. Только человек научился в зоне разговаривать по-человечески, ему опять кляп вставили.

– Эти три месяца много дел наделали, – бросил тогда Литуновский и направился к Веретену, который опять ссыпал мусор под настил, а не вынес на улицу.

Зебра радовался лишь тому, что, несмотря на увечья, Литуновский остался жив, и эти дни бесчеловечного обращения с ним научили новичка трезво смотреть на вещи. Бежать во всяком случае Летун больше не соберется. Уже самому последнему идиоту должно быть ясно, что будет еще хуже. А что может быть хуже обезображивания лица, пары сломанных ребер и постоянных головных болей? Только смерть.

Зона не смогла поставить Летуна на колени, но любому человеку свойственно чувство самосохранения. Раз так, то идти на верную погибель Литуновский вряд ли решится.

«А вообще жаль, что он не позвал меня с собой, – думал Санька, – я подсказал бы ему, что идти нужно не к сторожке, где верная смерть среди топи, а вдоль ручья, где бесполезны собаки и машины. Лес дремуч, вертолет сожжет весь керосин, прежде чем пилоты и спецназ различат в темноте какие-то странные тени. Однако если тени не отбрасывать…»

Хотя нет. Хорошо, что не позвал. Зебра постоянно косился в сторону Литуновского и думал, как ему жилось бы, ходи он вот так и выгляди так же. И это плата за то, что пять часов побыл без надзора. Дороговато…

С врачом Летун нашел общий язык быстро. Лейтенант, которого уже делали старшим лейтенантом, а в год присвоения капитана вместо добавления очередной звезды снимали с погон одну из имеющихся, лекарь, которого по причине постоянного пьянства могли оставить на службе лишь здесь, в волшебном выздоровлении Литуновского увидел итог проведенных с ним собственных манипуляций. Швы, наложенные пьяной рукой, в результате чего брови встали под углом друг к другу, перекошенный торс и неправильно сросшийся рот – это все ерунда. Он выжил в месте, где выжить невозможно, а это могло случиться лишь по причине верно проведенной терапии.

Лейтенант не помнил, чем Литуновского лечил, но видел продукт своей деятельности. Это сближало и предоставляло общие темы для бесед. Литуновский зачастил к лекарю, и вскоре тот, уже на трезвую руку, выровнял зэку брови. И хотя к имеющимся на лице швам прибавился еще один – пластический хирург из лейтенанта был никудышный, – брови все-таки вернулись на прежнее место.

Время шло.

Нечего и говорить, что по возвращении из стационара «семерки» Бедового прекратилось все, что являлось непременным атрибутом его отсутствия: радио снова замолчало, так и оставив зэков в недоумении – Саддама взяли, или Саддам взял Буша, и из меню исчезли яйца. Собственно, в отсутствии последнего Бедовый был невиновен. После непонятной кончины старика, за одно лето умудрившегося заработать семь с половиной тысяч рублей – невиданное богатство для селения, жители которого носят кресты, а молятся, на всякий случай, истуканам, – деревенские о «даче» забыли. Лучше сдавать яйца по десять копеек скупщикам из Красноярска, нежели по тридцать копеек покупать в шестом бараке странный продукт под названием «цианистый калий». Администрация перешла на тушенку и цыплят в собственном соку, которых хватало на складе в избытке, собакам вместо мяса теперь предлагалась, как и положено, перловка, и теперь зэки, наблюдая во время обеда за кормлением сторожевых псов, довольно щурились. Чувство того, что хоть в этом они уравнялись в правах с собаками, вселяло в их души гордость и оптимизм.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация