– О мадонна! – всплеснула руками медсестра, отступая от двери.
Ее силуэт превратился в нечеткое тускло-серое пятно.
– Да!.. Ушиб височной кости и обширнейший инфаркт. У старика был целый букет болезней еще с войны. Малейший стресс мог убить мистера Стерлинга! А у стресса всегда есть первопричина. Поняла, дорогуша?
– Поняла.
– Звони в полицию. Кстати, как там этот парень? Ранен? – Голова врача, похожая сквозь стекло на перезревшую тыкву, повернулась в фас.
Святой поспешно отступил к стене, чтобы не выдать себя. Сон улетучился в мгновение ока.
– Целехонек. Пара царапин. Никаких переломов, вывихов, серьезных травм. Так, пустячные ссадины. Я дала этанеризин. Будет спать без задних ног до утра, – ответила медсестра.
– Уже утро! – буркнул врач, поворачивая дверную ручку.
Святой прижался к стене. Он распластался на ней, словно камбала.
– Я падаю с ног. Парня до приезда полиции не будить. Приготовь мне двойной кофе без сахара и подай в кабинет.
Дверная ручка вернулась в прежнее положение.
Звучащие в унисон шаги дробью прогремели в пустынном коридоре. Толстяк-врач и медсестра ушли, не удосужившись проверить пациента.
Несмотря на неистовое желание выскочить из палаты, Святой помедлил, выждав время. Дробь шагов стихла, затерявшись в переходах. Приоткрыв дверь, Святой убедился, что коридор пуст. Бесшумной поступью крадущегося зверя он вышел и двинулся в направлении, по которому санитары увезли каталку. В госпитале оставаться было опасно, но он не мог ускользнуть, точно нашкодивший подросток, не попрощавшись со стариной Дэйвом.
У двухстворчатой широкой двери, украшенной предупреждающими надписями, воспрещающими вход посторонним, Святой не остановился. Он с ходу вломился в реанимационную.
На сверкающем никелированными деталями ложе, окруженном стойками с аппаратурой, капельницами, лежал накрытый белой простыней человек. Голубоватый свет ультрафиолетовой лампы таинственно озарял помещение.
Святой подошел к ложу. Осторожно, точно опасаясь потревожить спящего, приподнял простыню.
Лицо мистера Стерлинга с заострившимися чертами проступило во мраке. Поразительно спокойное – смерть стерла с него все мелочные проявления жизни, – оно обрело ту свинцовую торжественность, какой отличаются лица умерших.
– Прощай, дружище! Ты принял свой последний бой! – прошептал Святой, выпуская из пальцев угол простыни.
Времени произносить траурные речи не было. Полиция могла нагрянуть с минуты на минуту. Все зависело от расторопности медсестры и исправности кофеварки.
Транквилизатор еще действовал на нервную систему. Некоторую заторможенность Святой ощутил при опознании урны, куда он спрятал пистолет. Стоявшие через равные промежутки оранжевые конусы были одинаковы, словно одноклеточные близнецы.
«Остолоп! Забыть, куда спрятал ствол. Заплыли мозги жиром!» – костерил себя Святой, заглушая щемящую горечь утраты.
Носком ноги он простукивал попадавшиеся по дороге пластмассовые емкости, пока одна из них не отозвалась глухим звоном. Запустив в овальное отверстие руку, Святой достал «беретту», вытер вороненую сталь локтем и, заметив табличку «Запасный выход», свернул туда, куда показывал острый конец стрелки.
Выбравшись незамеченным на задворки госпиталя, Святой обогнул здание. Драндулет, оставленный на стоянке у фасада больницы с распахнутыми настежь дверцами, сиял лупоглазыми фарами, точно глубоководное чудовище в светлеющем мраке приближающегося рассвета.
Сев в колымагу, Святой резко провернул ключ зажигания и что было сил утопил педаль газа, вдавливая ее до уровня пола. Лысые покрышки крутанулись, немедленно задымившись, точно подгорающие на сковороде блины. Скрежетнув всеми своими железными суставами, развалюха, харкнув сизой струей выхлопных газов, сорвалась с места и пулей понеслась вперед.
Возвращаться – плохая примета. Но перед выполнением задуманного Святой заехал на виллетту, бывшую до сих пор его домом. Он знал, что больше не вернется сюда. В номер, превращенный стараниями ублюдков в братскую могилу, Святой не заходил, ограничившись лишь беглым взглядом, скользнувшим по замкнутой двери.
У себя он быстро собрал вещи, положил документы в нагрудный карман куртки. Потом присел на краешек кровати, достал обойму, проверил боезапас «беретты» и неудовлетворенно покачал головой. Для намечавшейся охоты на двуногих хищников требовался арсенал посолиднее.
Пристроив пистолет за ослабленным на одну дырочку брючным ремнем, Святой перешнуровал потуже кроссовки, подхватил заполненную наполовину спортивную сумку, положил ключ на стол и, не оглядываясь, вышел.
Прежде чем навсегда покинуть городок, он заглянул в жилище Дэвида Стерлинга. Не зажигая света, прекрасно ориентируясь в знакомой обстановке, пробрался в спальню.
– Надеюсь, старина, ты простил бы мне эту вольность, – вполголоса произнес Святой, открывая дверцы старинного шкафа.
Медные петли угрюмо скрипнули, точно протестуя против изъятия принадлежащих шкафу сокровищ.
В дальнем углу находился привинченный металлическими болтами домашний сейф. Кроме мизерного количества наличности и картонной коробки, в железном ящике старик ничего не держал. Документы, деловые бумаги, банковские счета и чековые книжки хранились в солидном конторском сейфе.
Святой, не прикасаясь к деньгам, извлек картонную коробку. Сорвав крышку, он убедился, что необходимый предмет находится там, где и надлежит, – в коробке с застарелыми потеками оружейного масла.
Именной «вальтер» повышенной мощности вручил англичанину его командир Александр Пеняков незадолго до своей гибели. Такие пистолеты, производимые на бельгийских оружейных фабриках для элитных частей СС, были редкостным трофеем и достойной наградой. Мастер снял щечки-накладки на рукоятке, заменив их на серебряные пластины с эмблемой Частной армии Попского.
Теперь наследство переходило в руки Святого. Глядя на потемневшее серебро, Святой подумал, что старик вряд ли стал бы возражать.
– Пора, дружок, послужить благому делу, – поддаваясь давнишней привычке разговаривать с оружием, произнес Святой. – Твой хозяин отрекомендовал тебя с наилучшей стороны. Проверим, приятель, на что ты способен.
Отведя затвор назад и приподняв вверх, Святой повернул вниз защелку, расположенную с левой стороны ствольной коробки перед спусковым крючком. Проверив исправность механизма, он распаковал бумажный пакетик с картонными ячейками перегородок, высыпал патроны, отсчитав восемь штук, и снарядил магазин.
Завершив приготовления, Святой вдруг почувствовал нестерпимую жажду. Пройдя на кухню, он налил стакан воды, но не донес его до рта. В бледном свете занимающейся зари он увидел противень с засыхающей пиццей.
– Подонки! – грохнул стаканом об пол Дмитрий.
Смешной автомобиль с горбатой крышей, фыркая выхлопной трубой с прогоревшим глушителем, пытался преодолеть подъем, ведущий на вершину холма. Двухполосное шоссе в этом месте резко уходило вверх к зеленоватому утреннему небу. Исчерпавший запас прочности двигатель чихал, словно туберкулезный больной, норовя заглохнуть.
