А как другие переносят? Надо будет спросить у кого-нибудь, у
того же Пузайцера или у Елизаветы…
Надо просто научиться не обращать внимания.
Она с трудом поднялась и пошла искать свой мобильник, чтобы
зарядить его… Но никак не находился зарядник. С досады Элла расплакалась. За
окном то и дело взрывались петарды. Да, такого ужасного Нового года, пожалуй, у
меня еще не было.
Значит, и весь год такой будет? Вот в прошлом году мы с
Машкой ездили в новогоднюю ночь к Ступишиным на дачу, играли во что-то, уж не
помню, и я выиграла главный приз… Я тогда решила, что в Новом году меня ждет
что-то хорошее, важное, я думала — любовь, а оказалось, телевидение и радио.
Любовь тоже могла быть, но, видно, не судьба.
И она еще горше заплакала.
К вечеру температура опять подскочила. Но она собралась с
силами и позвонила Машке.
— Куда ты девалась, ненормальная? — накинулась на
нее подруга.
— Да никуда, просто не слышала звонка, спала, и еще эти
петарды…
— Тебе лучше?
— Немножко. А как вы встретили?
— Нормально, только без тебя скучали. Я никуда не
поехала, завалилась спать, а сегодня весь день блаженствую. Хожу в халате,
смотрю телик, ем — словом, веду типичный образ жизни беременной бабы. И
совершенно от этого счастлива!
Элла хотела рассказать подруге об этих гнусных звонках, но
передумала. Зачем портить человеку праздник? А еще она позвонила Елизавете
Петровне. Та обрадовалась звонку, искренне огорчилась, узнав, что Элла больна,
даже предложила приехать, чем-то помочь, но Элла категорически отказалась.
— Да что вы, Елизавета Петровна, я умею одна болеть. У
меня все есть, не хватало еще вам заразиться! Сейчас я, по вашему примеру,
отключу телефон. Все звонки уже были…
— Ox нет, судя по вашему голосу, главный звонок еще не
прозвонил.
— У меня нет главного…
— Бросьте, Элла, вы ж говорили, что он не женат.
— Ну и что?
— Позвоните ему сами! Если б я могла сама ему
позвонить, когда мне хочется… Он, правда, говорит, чтобы я звонила, но я боюсь
услышать равнодушный голос…
— Вот и я боюсь.
— А вы не должны бояться. У вас другое… У вас все
впереди… В конце концов, кто сказал, что мужчина должен звонить первым?
Позвоните. Новый год — прекрасный повод!
— Вы так считаете? — В голосе Эллы прозвучало
сомнение…
— Безусловно! Позвоните, поздравьте, а там кто знает,
как еще повернется разговор.
— Я попробую!
Элла глубоко задумалась. А в самом деле… Почему я не могу
позвонить? Наверное, я должна была позвонить ему еще раньше, когда узнала, что
у него умер отец.., выразить соболезнования… А в Новый год и в самом деле
можно! Или лучше завтра?
Нет, позвоню прямо сейчас!
И она набрала его домашний номер. Там попросту никто не
ответил.
— Ну и ладно, на нет и суда нет, — произнесла она
вслух и хотела отключить телефон, но не стала этого делать. А вдруг он сам
позвонит в Новый год?
Эти сволочи небось тоже отдыхают и звонить не станут. А я
ему еще разок позвоню, попозже.
Но она уснула, проснулась уже ночью, и не было сил ни на
что.
Утром температура опять немного упала — и она позвонила
Воронцову.
— Алло! — ответил молодой женский голос.
Элла положила трубку. Вот тебе и поздравление! Новый год
начался хуже некуда.
* * *
Но все, как известно еще со времен царя Соломона, проходит.
Грипп и мерихлюндия тоже. И ко всему можно привыкнуть, даже к грязной ругани на
автоответчике. Эти звонки повторялись с завидной регулярностью, и в результате
Элла перестала его включать. В конце концов у нее есть мобильник. Видимо, на
мобильник они звонить боятся, там высвечивается номер. Трусы, гадкие, мелкие
трусы. Голоса менялись, а стиль и лексика — нет. И она решила, что это
развлекаются ее бывшие коллеги. Их не так мало, у них есть друзья и
родственники, которым можно поручить столь приятное развлечение. А между тем в
эфир каждую неделю выходила ее программа, и однажды Пузайцер сообщил ей, что
для утреннего времени у нее на удивление высокий рейтинг. И в конце февраля или
в начале марта, скорее всего, начнут снимать следующий блок. К тому же через
неделю ей предстояло участвовать в популярном дневном ток-шоу на родном канале.
Ей уже делали рекламу. Предсказания Пузайцера сбывались. В метро и на улице ее
часто узнавали. Она стала носить платок, пряча под ним свои каштановые кудри, и
заказала очки с простыми стеклами. Летом, конечно, будет сложнее. В окрестных
магазинах ее мгновенно опознали продавщицы и были безумно с нею ласковы и
любезны. В советское время я могла бы извлечь из своей популярности много
практической пользы — покупать без очереди, получать дефицитные продукты, со
смехом думала она. Однажды продавщица в булочной, краснея, попросила у нее
совета — как приготовить лосятину, муж где-то добыл огромный кусок. Она
попробовала поджарить, мясо оказалось жестким и невкусным.
— Нет ничего проще, — с удовольствием ответила
Элла. — Положите на ночь, а еще лучше на сутки, в воду с уксусом, можно
добавить постное масло, но не обязательно, потом хорошенько промойте и жарьте в
духовке до румяной корочки, а потом нарежьте большими ломтями и тушите в
сметане!
Ешьте с картошкой и брусничным вареньем.
— Надо попробовать, — воодушевилась продавщица. А
через неделю сообщила, что позвала на лосятину гостей и все трескали, просто
ужас! Некоторые, правда, насчет брусничного варенья не поняли, но мне
понравилось, ужас!
И с тех пор она воспылала к Элле такой неистовой любовью,
что та стала ходить за хлебом в другую булочную.
Элла купила себе компьютер и подолгу сидела в Интернете,
выискивая рецепты, простые и доступные, для радио. Для телевидения у нее пока
еще своих хватало. Но, прежде чем дать рецепт в эфир, она считала своим
священным долгом попробовать самой это приготовить, что-то добавить,
усовершенствовать, может быть. Кое-что она браковала, что-то брала на
вооружение для себя, но в результате этой творческой деятельности она еще
располнела. Эти два-три кило уже мешали ей жить, и пришлось все-таки сесть на
диету Помогло, она довольно быстро сбросила то, что набрала. И теперь решила —
пробовать не больше одного рецепта в день. И уж не есть тогда ничего другого.
Короче, она экспериментировала! А программа продолжала набирать рейтинги.
Иногда Элла принимала гостей, в том числе и Махотиных. С Любой они опять очень
сдружились, и с Вячеславом Алексеевичем тоже, хотя он был постоянно занят. Но,
встречаясь с Эллой, всегда радостно улыбался. Она была его протеже и полностью
оправдывала все рекомендации. К тому же всегда фантастически вкусно его
кормила. Прелесть что за баба. О Воронцове Элла больше речи не заводила. При
воспоминании о нем — а она все-таки иногда вспоминала — больше не жужжали
золотые пчелы. В ушах звенел радостный, молодой голосок «Алло! Я вас слушаю,
говорите!» Меня он тогда сразу согласился отвезти домой, а эта наверняка у него
ночевала. Судя по голосу, ей совсем немного лет.
