— Еще как здорово. А как ты себя чувствуешь?
— Великолепно!
— Маш, а у меня тоже новость: в программе объявлена моя
передача. Только там написано: ведущая Елена Якушева.
— Вот сволочи! Но в конце концов… Элка, ты, надеюсь.
Новый год с нами встречаешь?
— Что за вопрос? Машка, а можно я у тебя одну вещь
спрошу?
— Валяй!
— Маш, ты Пузайцера без бейсболки видела?
— Нет! Но я, честно говоря, и не стремилась.
Может, лучше не видеть?
И они расхохотались.
— Элка, на Новый год с тебя фаршированная рыба!
— Договорились!
— Слушай, а тебе не страшно одной смотреть свою
передачу?
— Не то слово!
— Хочешь, я к тебе приеду?
— А ты сможешь в субботу?
— Во всяком случае, постараюсь!
* * *
И вот настал этот день. Ночь она почти не спала, у нее
тряслись руки и пересыхало в горле.
Программа начиналась в десять тридцать утра.
В четверть одиннадцатого в квартиру ворвалась Маша с букетом
белых хризантем.
— С ума сошла? — всплеснула руками Элла.
— Да ладно, ставь в воду и включай телик! Между прочим,
ты в курсе, что у Воронцова умер отец?
— Откуда ты знаешь?
— Догадайся с трех раз! Вчера мадам Звонарева ходила на
похороны! Но перед этим «публичным мероприятием» заехала к нам в салон. И так
щебетала-щебетала, какой чудный человек был ее свекор! И безумно жаль бедного
Димку, который буквально не в себе от горя! Надо его утешить… Элка,
начинается! — закричала она не своим голосом, а Элла обреченно опустилась на
диван рядом с ней. — Ой, Элка, какая ты хорошенькая, прелесть!
А на другое утро Элла проснулась знаменитой!
В половине девятого ей позвонил решительно отвергнутый ею
Миша.
— Хочу сказать тебе, что ты все-таки редкая
сука! — выпалил он.
— Ты так считаешь?
— Да, считаю! Столько лет кормила меня этим говнищем,
этой аэрокурицей, а сама, оказывается, великая кулинарка? Или ты ее только
изображаешь? Хотелось бы знать, как ты на телевидение пролезла, а? Кому дала?
— Бедный, ты такой дурак, я даже не думала, —
добродушно отозвалась Элла, предвидевшая нечто подобное. Вчера вечером заходили
две соседки, выражали восхищение, но во взгляде одной из них явственно читалась
непереносимая черная зависть!
После звонка Миши пришла еще одна соседка, с третьего этажа,
пожилая дама, бывшая красавица, а ныне вдова крупного мидовца, вполне
симпатичная, доброжелательная, но очень болтливая.
— Боже мой, Элла, я своим глазам не поверила, когда
включила телевизор! И если бы не ваш чудный голос, я бы решила, что обозналась!
Поздравляю, поздравляю, моя дорогая! Я тут принесла дивные конфеты, давайте
попьем кофейку — и вы мне все расскажете! Это же безумно интересно, как в наше
время попадают на телевидение!
Элла заранее припасла для любопытствующих подобного толка
небольшую сказку, максимально приближенную к правде.
— Совершенно случайно, поверьте мне, Нинель Максимовна!
Я была в гостях у своей однокурсницы, и там оказался один тип с телевидения Я
даже не знала, кто он такой. Зашел разговор о старинных рецептах, ну я и
рассказала, что моя бабушка вот так, а не иначе готовила какое-то блюдо, уж не
помню какое. Этот телевизионщик меня услышал и пригласил попробоваться. Ну я и
пошла, из чистого любопытства. А после пробной съемки вообще уехала из Москвы в
Тунис, и вдруг мне туда звонят и вызывают для разговора с главным продюсером,
ну и вот…
— Эллочка, это грандиозно! И мне так понравился ваш
вид… А кстати, я никогда в жизни не пробовала перепелок. Это действительно
вкусно?
Но Элла уже не успевала отвечать на ее вопросы — беспрерывно
звонил телефон. Далеко не все из звонивших видели передачу. Только слышали о
ней и клялись, что в следующую субботу непременно посмотрят, но безмерное
удивление слышалось во всех голосах. Как такое могло случиться, что скромная
юристка, да еще и толстая, попала на телевидение? Что-то тут не так!
Подозрительно…
— Элла, это уже бремя славы! — заметила Нинель
Максимовна.
— Да ну, какая слава? Один раз мелькнула на экране!
— Не говорите, в наше время этого бывает достаточно Ну,
не буду вам мешать.
Едва за ней закрылась дверь, как опять зазвонил телефон.
— Элла Борисовна? Меня зовут Елизавета Петровна, я
работаю на радио. — Она назвала какой-то канал, но Элла не
расслышала. — Элла Борисовна, мы хотели бы открыть кулинарную рубрику,
пятиминутку, ежедневно, кроме субботы и воскресенья.
Я видела вчера вашу программу, мне очень понравилось, все
так просто, мило и уютно. Вы бы согласились приехать к нам, чтобы
попробоваться, поговорить?
— Почему бы и нет? — засмеялась Элла. — Лиха
беда начало!
— Знаете, у нас в студии вчера прорвало трубу, идет
срочный ремонт, может, мы встретимся где-то на нейтральной территории… Пока
лишь для предварительного разговора об условиях, ну и так далее. Мой шеф очень
торопится. Не могли бы вы прямо сегодня?
— Могла бы. Мне даже лучше сегодня, я ведь завтра
работаю.
— Тогда, если не сложно, приезжайте ко мне.
Шеф живет рядом и придет тоже. Вы где живете?
— У метро «Профсоюзная».
— О, так мы соседи, я живу на улице Строителей, в
красных домах, знаете?
— Это за театром Джигарханяна?
— Да, но я по старой привычке говорю, что живу на
задворках «Прогресса», там раньше было кино «Прогресс»! Приходите часа в
четыре, если вам удобно.
— Вполне.
— Вот и славно. Записывайте адрес и телефон.
Так, подумала Элла со смехом, Пузайцер меня предупреждал,
что подобное приглашение может последовать. Неужто все предсказания Пузайцера
сбудутся? И я выйду замуж за ревнивого дурака? Да ну их всех, не хочу я ни за
кого замуж! А за Воронцова? За Воронцова тем более! Зачем обрекать себя на
такие муки? Он больше года торчал в Австралии, снимая коал. Я понимаю, ему
плохо, умер отец, но ведь можно же набрать номер и сказать несколько слов:
прости, у меня горе, но я о тебе не забыл. И все, достаточно. Но он такой же,
как все…
А откуда, интересно, Лирка узнала? Он ей позвонил, позвал на
похороны? Или его мать? Да мало ли кто… Там наверняка полно родственников и
знакомых, которым внезапная литературная карьера Лирки внушает почтение… Не
желаю об этом думать, у меня самой начинается новая карьера! И если мое шоу
останется в эфире, то по популярности я Лирку перешибу. Читают ведь не все, а
едят — все без исключения! Фу, что за идиотские мысли в голову лезут! Какое мне
дело до Лирки? Не хочу о ней даже вспоминать.
