В предрассветных сумерках они крошили бетон отбойными молотками, присоединенными к поставленному тут же компрессору. Ревущий словно взбесившийся слон, компрессор нагнетал воздух, гулко лязгало жало отбойника, а осколки бетона разлетались, точно шрапнель. С арматурой пленники расправлялись при помощи кувалд и изготовленных из обрезов рельс приспособлений, похожих на гигантские зубила. За каторжным трудом постоянно наблюдали не менее пяти вооруженных до зубов охранников, готовых в любую минуту подбодрить уставшего ударом сапога по ребрам или тычком автоматного ствола в спину.
Боевики спешили прорубить туннель в бетонной заглушке. Ежедневно объем выполненных работ проверял Фейсал. Он лично опускался в проем прорубленной шахты, подсвечивая себе фонариком. Поднявшись на поверхность, приказывал избить пленников или одаривал их сигаретами.
– Это вам за ударный труд, – вручая несколько сигарет, с ехидной усмешкой повторял главарь.
Фейсал действительно спешил.
После бегства из Афганистана он, окольными путями используя связи исламистов, вернулся на родину. Здесь, в Чечне, он надеялся отлежаться, набраться сил, приобрести влияние и получить доступ к новым источникам финансирования. Фейсал был молод, и вся жизнь расстилалась перед ним ярким ковром. Он никогда не был фанатиком в истинном понимании этого слова, полагая, что Аллах дает человеку жизнь не для того, чтобы побыстрее умереть. Быстрая смерть – это удел неверных и тупоголовых баранов, сумевших выучить лишь несколько сур из Корана и вообразивших себя божьими избранниками. Это Фейсал понял уже в Афгане, насмотревшись на убогую жизнь талибов, которых верхушка организации использовала как пушечное мясо в борьбе за власть.
Когда на голову талибам посыпались американские бомбы, Фейсалу приказали сберечь разоблаченного агента американских спецслужб. Этого парня хотели использовать в качестве разменной карты на тот случай, если кто-то из верхушки «Талибана» попадет в плен. Он быстро понял, что, пока пленник в его руках, от него не отстанут. Он сам превратится в объект непрерывной охоты. И тогда Фейсал двинулся на север.
Возле границы, ощутив, что кольцо вокруг него непрерывно сжимается, Фейсал поспешил избавиться от пленника. До сих пор он с удовольствием вспоминал, как визжал американец, когда к его виску приставили пистолет. Фейсал лично нажал на спусковой крючок. Пуля, вылетевшая из пистолетного ствола, вышибла пленнику мозги. Фейсал нарушил приказ, но об этом никто не должен был узнать. Уже по ту сторону границы он уничтожил опасного свидетеля, араба, возомнившего себя потомком пророка.
Война все спишет, полагал Фейсал. Но он крупно просчитался.
Некоторое время он провел в относительном спокойствии. Более того, свои считали Фейсала почти героем, успевшим повоевать с неверными и в Афгане, и на родной земле. Получив под свое командование новых людей, он принял участие в незначительных стычках с федералами. Зря Фейсал не светился, полагая, что его звездный час еще впереди.
Все переменилось в одночасье.
Однажды, за месяц до того как глубокий снег должен был закрыть тропы на горных перевалах, Фейсала вызвали на совещание полевых командиров. Военный совет такого уровня проходил нечасто. Времена привольной жизни прошли. Федералы, набравшие при новом президенте сил, могли нагрянуть в любой момент. Теперь они проводили операции по всей территории Чечни. А еще сравнительно недавно существовали районы, куда они не смели и носа показать.
Обсудив текущие вопросы и распределив средства, совет быстро свернули. Один за другим полевые командиры покидали труднодоступный горный район в сопровождении немногочисленных бойцов личной охраны. Они походили на предводителей крысиных стай, расползавшихся во все стороны. С рассветом Фейсал тоже намеревался отправиться в путь. Перед трудной дорогой он собирался хорошенько выспаться. Но как только он закутался в теплый спальный мешок на гагачьем пуху, за ним пришли.
– Вставай, – грубо, без должного почтения обратился к нему боевик.
Молча, подчинившись приказу, Фейсал проследовал в пещеру, переоборудованную в некое подобие укрепленного бункера. В пещере мерно тарахтел бензиновый электрогенератор, от которого работали несколько лампочек, укрепленных под сводами. Их тусклый свет не мог рассеять мрак. Лица людей, сидевших вокруг импровизированного стола из составленных ящиков из-под амуниции, были мрачны. Председательствовал на этом совете эмир Зелимхан – ближайший сподвижник одноногого бородача и доверенное лицо непризнанного президента Ичкерии.
Когда Зелимхан поднял глаза, Фейсалу стало не по себе. Черные зрачки впились в него словно стальные спицы.
Глухой голос, усиленный эхом, заметался под сводами:
– Фейсал, ты обманул своих братьев. Ты нарушил клятву и не выполнил приказ!
В мгновение ока лоб Фейсала покрылся холодной испариной. Он понял, что люди, сидящие перед ним, знают все. И неважно, откуда они узнали и о преднамеренном убийстве заложника, и о смерти араба, которого он столкнул в пропасть. Теперь пропасть разверзлась перед ним.
– Может, ты продался неверным? Ответь, Фейсал, – цедил тяжелые слова председатель страшного трибунала, заседавшего в горной пещере.
С трудом удерживаясь на сгибавшихся в коленях ногах, Фейсал слабо промычал:
– Зелимхан, дай мне возможность объясниться.
В ответ прозвучал возглас, больше похожий на рычание:
– Молчи, собака! Молчи и внимательно слушай. Милость Аллаха беспредельна. Но наше милосердие имеет границы. Мы дадим тебе возможность искупить вину. Но это будет твой последний шанс. И не считай себя умнее других. Федералы тебя не простят. Если вздумаешь предать, все равно сгниешь в русской тюрьме, как Радуев. Если вздумаешь бежать, мы найдем тебя везде. Найдем и заставим сожрать собственные внутренности.
Фейсал попытался заговорить, но председательствующий сделал предостерегающий жест рукой:
– Я не хочу тебя слушать. Будь моя воля, я бы набил твое брюхо камнями и утопил в реке, – говорил Зелимхан, не скрывая презрения. – Ты не волк. Не настоящий ночхой, а покрытая паршой лисица. И твое счастье, что иногда лисицы тоже нужны.
«…Нужны». – Мозг Фейсала зафиксировал это спасительное слово, означавшее, что он выйдет живым из пещеры.
Расстелив на столе карту, Зелимхан подозвал его:
– Иди сюда. О твоем предательстве знают немногие. Пока все остается между нами. Твои люди должны доверять тебе.
Ступая, словно по раскаленным камням, Фейсал короткими шажками приблизился к столу. Он увидел, как палец Зелимхана, с траурной каемкой грязи под ногтем, ползет по бумажной простыне, разыскивая нужный квадрат.
Найдя искомое, Зелимхан черкнул ногтем по бумаге:
– Здесь, в долине Волчья пасть, русские хотели построить хранилище для газа. Закачать его в подземные пещеры, смонтировать оборудование и беречь в качестве резерва.
Фейсал кивнул головой:
