– Надоели, – посетовал Газарян. – Может, пальнем по ним? Второго пожизненного не дадут.
Злить стражей порядка совсем не хотелось. Машина уносилась в глубь Норвегии. Подрастали холмы, и вскоре дорога принялась змеиться в лабиринтах скал. Моргнуть не успели, и многотонная масса серых глыб сомкнулась над головой – машина въехала в тоннель. Туманов схватился за руль. Тоннель, похоже, был не маленький – две полосы движения в каждую сторону, разметка, разделительный барьер, фонари через равные промежутки, и никаких ответвлений. Вся полоса движения была свободна. Мимо изредка проносились встречные машины. Полиция не отставала. Туманов надавил на газ. В тоннеле было крайне неуютно, быстрее бы он кончился.
– Клаустрофобия, сэр, – пробормотал Рудик. – Перекроют впереди дорогу – и капец. Эту скалюку нам никак не прогрызть.
– Норвегия – страна тоннелей, – тоном экскурсовода объявила Штурм. – Здесь этих тоннелей, прорезанных в скалах, – как заправок. Говорили, что в Норвегии самый длинный в мире тоннель. Где, не помню, но длиной целых 25 километров.
– Надеюсь, это не он? – вздрогнул Туманов. Гирлянды огней понеслись еще быстрей. Если перекроют – придется действительно топать в норвежскую тюрьму. Впрочем, не самый худший вариант. Лучше, чем в могилу или, скажем, в азиатские исправительные учреждения.
– Давят эти стены, – проворчал Газарян, – мурашки по спине...
– Здесь вообще места с удивительной энергетикой, – откликнулась Оксана, – третий глаз, говорят, открывается.
Кажется, открывался – третий глаз! Дальний свет фар пришел на выручку: замаячил конец тоннеля. Возник знак, разрешающий поворот направо на второстепенную дорогу, примыкающую к трассе. Оставался сущий пустяк – на скорости произвести математический расчет и постараться не разбиться. До выезда из тоннеля оставалось метров семьдесят, когда Туманов выключил фары и начал тормозить. Машину занесло на повороте, возмутился Газарян, Оксана ударилась подбородком о его плечо и стала требовать объяснений. Павел поддал газу и в принципе успешно въехал на второстепенную дорогу. Развивая успех, утопил педаль акселератора... и почувствовал, как слежавшийся снег заскреб по днищу. Пришлось остановиться.
Полицейская машина, улюлюкая и светясь, промчалась мимо по трассе.
– Браво, – сказал Газарян, – вот такой неожиданный режиссерский ход. И что дальше?
Туманов включил фары. Дорога, на которую он въехал, была занесена снегом. Очевидно, ею не пользовались. Даже джипу было бы тут несладко. Пришлось сдавать обратно задним ходом. Он выехал на полосу встречного движения и вновь забрался в тоннель – но уже в обратном направлении. Какие бы ни были тупые здешние полицейские, они вернутся.
Остаток ночи «русские туристы» провели относительно спокойно. Полиция не докучала. Они опять промчались по тоннелю, и за развилкой Туманов повернул направо. Второстепенная дорога тянулась в горы. Сосны вздымались в полумраке, карабкались на скалы. Он ехал по извилистому серпантину, пока не слиплись глаза. К черту эти гонки. Свернул с дороги, объехал по рыхлому снегу какой-то разлапистый пещеристый утес, встал среди елочек. В багажнике нашлось замасленное покрывало. Им затянули лобовое стекло. Двигатель работал, горючего в баке оставалось больше половины да и в багажнике имелась канистра.
– Ну, все, – пробормотала Оксана, отбрасывая спинку кресла, – больше не ищем приключений на наши филейные части тушек. Спокойной ночи, как говорится. После долгих и продолжительных боев...
– Начинаем жизнь на свежем воздухе, – проворчал Туманов.
– По-норвежски это, кажется, «фритидс лив», – просветила Оксана. – Пикники, рыбалка, лыжи и тому подобное...
– А у меня тут целый диван, – кряхтел Газарян, подыскивая подходящую для сна позу. – Все, коллеги, уходим на рекламу.
Туманов проснулся через полчаса. Любопытное сочетание – свежий горный воздух, приправленный запахом солярки. Нелепая мысль – если их ищут, то появятся и на этой дороге. Неужели не увидят следы протекторов, огибающие утес? Не зная, как поступить, он распахнул дверцу... и застыл, завороженный. Мокрыми хлопьями падал густой снег. Его было так много, что видимость была практически нулевая. Он не мог различить, что происходит в трех метрах. «Отлично, – подумал Туманов, закрывая дверь, – наши следы уже занесло. А к утру занесет и нас попутно с машиной. Не выберемся. Вот и будет полноценная жизнь на свежем воздухе».
Через час он опять проснулся. Неподалеку ревел мотор, а то и не один. Только этого не хватало! Потянулся к бардачку, выхватил пистолет.
– Проблемы? – пробормотала во сне Оксана.
– Посмотрю. Разбуди Газаряна, ждите меня.
Он выключил двигатель и вывалился из машины. Увязая в глубоком снегу, начал пробираться к скале. Засел за уступом, откуда просматривался серпантин. Ночная хмарь еще не расползлась. Но дорога в окружении скал и сугробов просматривалась идеально. Не было на ней никакого транспорта! Но двигатели ревели – и ревели совсем близко! Павел отпрянул от скалы, завертел головой. В ужасе нырнул в сугроб, когда из-за хребта у него за спиной вырвались три черных пятна. Первое нырнуло в седловину, съехало с горки и скрылось за деревьями. Туда же подалось второе. Третье пятно отправилось по другому маршруту. Съехав с горки, повернуло направо и встало между двумя приметными елочками. Снегоход, сообразил Туманов. Он всматривался в темноту до рези в глазах. «Мотоциклист» не стал глушить мотор, покручивал ручку газа, вращал головой. На фоне снежной массы выделялась прямая, как штык, фигура, шлем, похожий на мотоциклетный. За спиной у человека что-то висело. Туманов начал пристраивать «зауэр». Если этот тип проедет еще метров десять, откроется прекрасный вид на сосновый лесок и утонувший в снегу «БМВ». Но водитель снегохода об этом не знал. Взревел движок, он с места круто повернул налево и в следующее мгновение уже пропал за деревьями.
Проваливаясь в снегу, Туманов вернулся к машине.
– Снегоходы, – объяснил он лаконично. – Прекрасный вид транспорта. То ли полиция, то ли коллеги наших друзей из гостиницы, то ли делать кому-то нечего.
– Еще появятся – отберем снегоходы и будем заниматься экстремальным спортом, – широко зевнул Газарян. – Увлекательная вещь, между прочим. Еще до того, как началась эта свистопляска в стране, я с друзьями на Воробьевых горах... – и он заснул, не договорив.
– Аминь, – пробормотала Оксана, пристраиваясь к Туманову на плечо. – Спим спокойно.
Горное утро было серым, хмурым и холодным – невзирая на то, что печка продолжала работать, а индикатор топлива показывал, что еще не на нуле.
– На солнце даже не надейтесь, – простонала Оксана, протирая глаза. – В этих варварских краях с ноября до февраля солнца вообще не бывает. Полюбовались на северное сияние – и хватит.
Вскоре выяснилось, что выбраться из снежной западни они не смогут – снега навалило столько, что даже не было смысла что-то предпринимать. Съели пачку печенья, найденную в бардачке, оттуда же извлекли карту, испещренную непонятными рукотворными значками, стали гадать, где они находятся. Оксана вспомнила про GPS, подключили прибор к процессу гадания. Оказалось, что они находятся в двадцати километрах южнее Мортунда, вблизи местечка с труднопроизносимым названием Киркенсаанд, а буквально за горой – горнолыжная база «Гольфзен», о которой Туманов видел сюжет по местному телевидению. После недолгих колебаний было решено засыпать крышу джипа снегом (в багажнике была лопата) и пешком идти на базу. Отдохнуть денек-другой от «праведных трудов», а потом уж разбираться что к чему. «Никаких лыж и прочих удовольствий, – предупредил Туманов. – Снимаем бунгало на последние деньги, сидим затворниками. А сейчас давайте приведем себя в относительно презентабельный вид».
