Но это было еще не все. Кроме следов обычного, по-русски широкого разгуляя, пустых бутылок и немытых пепельниц, ассистентка иллюзиониста обнаружила в кровати еще одно обнаженное тело, принадлежавшее, как потом выяснилось, одной из местных представительниц самой древней профессии Оксане Холопенко. Совершенно голая дама также была невменяема, так как кроме обильного возлияния спиртного, она вместе с иллюзионистом Вольдемаром Жозеффи употребила еще и некоторую дозу наркотических веществ, о чем красноречиво говорили лежащие тут же, на прикроватной тумбочке, шприцы и жгут.
Первым порывом юной ассистентки иллюзиониста, так жестоко обманутой своим партнером, было избавиться от этих постыдных тел, поскольку она тоже проживала в этом номере и больше податься в чужом городе девушке было некуда. За помощью она обратилась к администрации гостиницы, и, все больше и больше закипая от справедливой обиды, юная мстительница решилась на крайний шаг – лишения своего подлого жениха его мужского достоинства, заключавшегося в отрезании в одночасье ставшего ненавистным полового органа. Насчет ненавистности тут можно было и поспорить, а вот по поводу решительности обманутой девы сомневаться не приходилось, поскольку очень вовремя подоспевшие работники гостиницы буквально отодрали дико отбивающуюся ассистентку от тела Вольдемара Жозеффи и с большим трудом вырвали из цепких девичьих рук невесть откуда добытый ею нож.
Каким образом администрация цирковой труппы договаривалась с гостиничным начальством, что посулила и какими подарками ублажала – это осталось неизвестным, однако публичного скандала удалось избежать, и, несмотря на явный состав преступления в части, касающейся хранения и употребления наркотиков, ни прокуратура, ни милиция к этому делу допущены не были. Труппа, правда, уже без номеров иллюзиониста и его ассистентки, успешно завершила гастроли и вернулась обратно. И все бы так и спустилось на тормозах, если бы об этой истории, так сказать, из первых рук мадам Оксаны Холопенко не узнал один ушлый донецкий журналист, который очень заинтересовался этой подковерной историей и, не надеясь на органы правопорядка, провел свое собственное журналистское расследование.
Оказалось, что бывшая невеста господина Вольдемара Жозеффи, некто Вероника Гогоберидзе, дама весьма и весьма экзальтированная, работала раньше в этом же цирке в группе воздушных гимнастов и до знакомства с иллюзионистом была помолвлена с дрессировщиком, неким Константином Викентьевичем Заметалиным, что не помешало коллеге по цеху, господину Жозеффи, со всем напором своего факирского умения отбить у укротителя юную красавицу и переманить ее с подкупольных трапеций в свой чудо-ящик.
Изольда буквально окаменела от изумления. Она тупо смотрела в экран монитора, когда за ее спиной раздался полунасмешливый, полуяростный голос главного героя только что прочитанного очерка:
– А я тебя, оказывается, недооценил. – За спиной у девушки стоял Вольдемар Жозеффи, и на его губах играла нехорошая улыбка. – Ты у нас, оказывается, не ангел во плоти, а фольклористка, специализирующаяся на собирании грязного белья, слухов и сплетен.
– По-моему, сплетнями тут и не пахнет, – презрительно ответила Изольда, у которой живописные картинки фельетона, написанные самыми яркими красками, вызвали рвотное отвращение к иллюзионисту и его коллеге-подельнику Константину Заметалину, потому что эта вырезка – далеко не единичный случай.
– Не знал, что ты читаешь желтую прессу, – усмехнулся факир, – и не думал, что ты веришь во всякую подобную таблоидную чепуху.
– Дура я, – просто ответила девушка, – давно надо было прислушаться к словам Игоря Вениаминовича и бросить тебя к черту.
– А ну-ка. – Иллюзионист решительно схватил свою ассистентку за руку и потащил к выходу, не желая устраивать публичного скандала. – И что бы ты, цирковая бездарность, жрала? – злобно шипел Вольдемар Жозеффи, двигаясь к двери интернет-кафе. – Что бы ты жрала? Кто бы тебя содержал? Твой ненаглядный Сашенька?
– А хотя бы и он, – словесно отбивалась девушка, которой тоже не нужны были прилюдные разборки, особенно если учесть ее последний побег из госпиталя, – во всяком случае, он – не тебе чета.
– Такой же поганый бумагомаратель, как и этот донецкий писака, даже, поскольку москвич, наверное, покруче будет. – Вольдемар скорчил презрительную гримасу. – На твоем месте я бы поинтересовался его творчеством.
– Мне в мужчинах больше импонирует порядочность, – парировала выпад фокусника Изольда, – и честность.
– Я нисколько в этом не сомневался, – согласно поддакнул иллюзионист, – и всегда восхищался твоим умением разбираться в людях. Именно поэтому, наверное, этот твой новый порядочный и честный избранник сейчас сидит с уголовниками в каталажке.
– Отпусти ты меня. – Оказавшись на улице, Изольда вырвала свою руку из цепких пальцев иллюзиониста. – Вцепился, как клещ, – презрительно скривилась она, потирая предплечье.
– И что ты теперь намерена делать? – насмешливо поинтересовался Вольдемар Жозеффи, имея в виду то, что цирковая карьера его горе-помощницы с треском провалилась и теперь неизвестно, чем она собирается зарабатывать себе на жизнь. Вопрос, между прочим, по нынешним временам довольно актуальный. Однако девушка отреагировала вовсе не так, как ожидал самоуверенный факир.
– Теперь я намерена пойти в полицию, – ответила Изольда и развернулась к иллюзионисту спиной. Надо было идти выручать своего заботливого журналиста, которого, и девушка была в этом совершенно уверена, подставили эти мерзкие типы – дрессировщик, иллюзионист и эта вульгарная девица Гогоберидзе. Однако Вольдемар снова больно схватил девушку за руку.
– В полицию? – зло переспросил он. – А зачем ты собралась в полицию?
– Какое тебе дело? – презрительно бросила бывшая ассистентка. – Между нами все кончено, и я ни о чем не собираюсь перед тобой отчитываться, понятно?
– Поня-я-я-ятно, – холодно произнес иллюзионист, все еще не отпуская руки своей бывшей помощницы. – Мне все понятно. Кроме одного. Кто тебе, такой порядочной, разрешил без спросу шарить по моим ящикам и реквизиту?! – неожиданно взвизгнул он и с силой дернул девушку к себе.
– Да пусти ты, припадочный! – Изольда уперлась свободной рукой в вольдемаровскую грудь. – Дай пройти. – Но фокусник и не думал освобождать девушку, и ассистентка пригрозила: – Выпусти мою руку, а то я сейчас закричу на всю улицу, а лишние неприятности, как я понимаю, тебе не нужны.
Иллюзионист едва не задохнулся от возмущения, но девушку от себя по-прежнему не отпускал. И Изольда наверняка выполнила бы свое обещание, подняла бы истеричный крик и, коль скоро Вольдемар Жозеффи не пускал ее пойти в полицию, то, значит, полиция пришла бы к нему и девушке. Но этого как раз и не случилось. За спиной Изольды подъехала и остановилась одна из цирковых машин, из которой выскочил не менее обозленный дрессировщик, и в четыре руки, не сговариваясь, мужчины живо затолкали удивленную девушку в салон, подарили любопытной публике десяток дежурных улыбок и комплиментов, объяснив свое поведение цирковым ноу-хау – прилюдными репетициями, и через минуту скрылись за углом ближайшего здания, обдав невольных зрителей вонючим облаком выхлопного газа.
