Во дворе он встретил Константина Титова, на сей раз угрюмого и малоразговорчивого.
– Серега цел? – спросил Горчаков.
– Слава богу, жив-здоров.
– Где он?
– Там, в доме, – кивнул Титов, указывая на дверь.
Горчаков не стал расспрашивать Титова о том, что произошло, и молча направился в дом.
Потапова он увидел сидящим на ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж, на коленях у него по-прежнему лежало помповое ружье.
Горчаков внимательным взглядом осмотрел то, что осталось от гостиной, и, посмотрев на Потапова, спросил:
– Ну, ребята, вы даете… Вы чего здесь делали?
Потапов, криво усмехнувшись, угрюмо произнес:
– Не видишь разве – отдыхали… Вот собрался провести здесь, в глуши, несколько дней, не беря в руки сотового телефона.
– Угу, – пробубнил Горчаков, – а провел целую ночь с помповым ружьем в руках… Что здесь случилось, Серега?
Тут Горчаков посмотрел на грязную, окровавленную белую рубашку Потапова и задал дополнительный вопрос:
– Ты что, ранен?
– Нет, – покачал головой Сергей, – это не моя кровь, тяжело ранен мой телохранитель, второго слегка контузило. Нападавшие гранат не жалели.
В этот момент Горчаков увидел, как по лестнице спускается Валерия Стрижакова. Подойдя к Потапову, она села рядом с ним и, взяв его за руку, тихо сказала:
– Он скончался…
Сергей взглянул на девушку непонимающим взглядом. Лицо его побледнело, он смотрел на нее несколько секунд, затем отвернулся, закрыв лицо руками. Так он сидел, пока Горчаков снова не обратился к нему с вопросом:
– Кто были эти нападавшие, Сергей? Из-за чего вообще началась война?
– Какая, к черту, война! Не было никакой войны. И откуда мне знать, что это за козлы?!
Потапов раздраженно вскочил на ноги, сжимая ружье в руке.
– Ты извини, конечно, – начал обиженным голосом Горчаков, – но эти ребята сюда не загорать приехали и не в речке искупаться… Ты хоть представляешь, какой вы здесь хай подняли? Теперь все наше начальство на уши встанет и нас поставит.
– Почему до тебя никак не дойдет простая мысль, что, если бы это была война, я бы уже точно знал, с кем именно я воюю? И уж совершенно очевидно, что я бы подстраховался от подобного нападения и не рисковал бы так своей жизнью и жизнями своих близких.
Горчаков редко видел Потапова взбешенным, он даже опешил от такой вспышки ярости, поэтому примиряюще заговорил:
– Да успокойся ты… Выясним мы, чьи это «братки» тут делов наворочали, а там, наверное, ясно будет, из-за чего. Сколько их было-то?
– Человек десять-пятнадцать, не знаю точно, – раздраженно отмахнулся Потапов.
В этот момент в дом вошел Костя Титов и сказал:
– Приехала «Скорая помощь».
Потапов посмотрел на него и сказал:
– Отвезите Артема в больницу, у него частичная потеря слуха и сильные головные боли от контузии.
– А Григорий? – удивленно переспросил Титов.
– Григорию мы уже ничем не поможем, – устало ответил Потапов и вновь уселся на ступеньки лестницы.
В комнате снова воцарилась минутная тишина, которую прервал Потапов:
– Впрочем, кое-какие предположения насчет того, чьих это рук дело, я высказать могу. Такой толпой и с таким шумом могла действовать только бригада отморозков. Солидные люди, скорее всего, послали бы снайпера, который бы подождал меня в придорожных кустах или залез бы на ближайшее дерево и снял одним выстрелом из винтовки с оптическим прицелом.
Слушавший Потапова Титов неожиданно встрял в разговор и спросил:
– Уж не Сурика ли с Багаем ты подозреваешь?
– Я бы подозревал их на сто процентов, если бы видел у них хотя бы один стоящий мотив, руководствуясь которым они могли предпринять такие действия.
Горчаков усмехнулся и, покачав головой, произнес:
– Сурика можете не подозревать, его вчера утром нашли повешенным на Молочной поляне.
И Титов и Потапов, пораженные услышанным, уставились на ничего не понимающего Горчакова.
– В чем дело? – удивленно пожал плечами Горчаков, глядя то на Потапова, то на Титова. – У вас с ними были какие-то дела?
– Вот тебе и мотив, – задумчиво произнес Титов, не обращая внимания на Горчакова.
* * *
Закрыв папку с документами, Петр Костиков отодвинул ее на край стола и посмотрел на наручные часы. Был уже первый час ночи.
Костиков сидел один в небольшом кабинете, расположенном на пятом этаже гостиницы «Эверест». Свой первый рабочий день он провел за изучением учредительских и бухгалтерских документов акционерного общества «Гостиница "Эверест".
Хотя Костиков знал, что нет большой необходимости вникать в дела «Эвереста», поскольку Сергей Потапов ясно дал понять, что не намерен вступать в конфликт и не собирается становиться акционером гостиничного комплекса.
«Пусть вернут положенные нам деньги, и мы уйдем отсюда», – такова была фраза Потапова, которую он бросил, заканчивая накануне разговор с Костиковым.
Однако Костиков был дотошным менеджером и если что-то делал, делал как положено. И в этот раз он по договоренности с директором гостиницы Игнатовым получил часть документов и принялся их изучать, чтобы в случае изменившихся обстоятельств быть готовым к большой и кропотливой работе в гостинице на правах акционера.
Конечно, документы, предоставленные Костикову, были отнюдь не самые секретные и касались общих сторон жизнедеятельности данного предприятия, некоторые из них были копиями, так как оригиналы забрала для проверки налоговая полиция, однако и их Костиков изучал внимательно и подробно.
За этим занятием он и засиделся. В помещении, несмотря на наступившую ночь, было достаточно душно, старенький кондиционер явно не справлялся со своими обязанностями.
Костиков встал из-за стола и, подойдя к окну, широко распахнул раму.
Ветер дохнул приятной прохладой в лицо, он глубоко вдохнул, наслаждаясь не только бодрящей свежестью, но и великолепным видом ночного города, который он мог наблюдать из окна гостиничного номера.
Постояв так несколько минут, Костиков вернулся к столу, подняв трубку телефона, быстро набрал домашний номер.
– Оленька, это я… Ты еще не легла спать?.. Все, все, все, я сейчас выезжаю… Целую, жди.
Петр положил трубку на рычаг и отправился к окну с целью закрыть его. Однако в следующую секунду он услышал, как щелкнул дверной замок и входная дверь, ведущая в кабинет, открылась.
Петр сощурил усталые глаза, вглядываясь в лицо невысокого мужчины, вошедшего в кабинет и прикрывшего за собой дверь. Большая часть комнаты была погружена в полумрак, так как единственным работающим светильником была настольная лампа.
