Я снова приподнялся над колодцем. По нам никто не стрелял, весь огонь из дома сосредоточился на Тигрице и Дауре. Они уже были не очень далеко от дома, еще метров десять-пятнадцать и можно бросать гранату. Даур несся вперед и что-то орал во всю глотку. Похоже — матерился. Он не стрелял, видимо все патроны уже закончились. Тигрица же словно играла в салочки со стрелками, фонтанчики пыли так и прыгали вокруг нее. Слева от нее была куча досок и она, в принципе, могла бы туда упасть. Скорее всего, пули не пробили бы их. Но, в этом случае, Даура скосили бы мгновенно. Она, видимо, тоже это понимала. Вот она вскинула руку. Я не слышал выстрела, но один автомат словно поперхнулся. Почему молчит пулемет?
— Бах!
Снова снайпер. Ему сверху виднее куда стрелять.
Даур прыгнул, вокруг него взвилась пыль — заметили! Он как-то боком рухнул в траву.
— Ду-ду-ду-ду!
Пулеметная очередь прошила каланчу справа налево, еще раз, еще…
В ответ никто уже не стрелял…
Тигрица рванулась вперед, и не добежав до дома всего с десяток метров, упала на землю. Отсюда я не видел, куда ей попали.
— Б…! — Витька выпустил в сторону дома всю обойму. Я поддержал его, стараясь достать до пулеметчика. Хотя и понимал всю бесполезность этой попытки…
— Магазин! — Я повторил операцию перезарядки.
— Бу-бух!
Мы одновременно подняли головы над колодцем. Дом окутался пылью, остатки крыши просели внутрь. Граната! Даур — подполз все-таки!
— Пах! Пах! Пах!
В доме зачастили выстрелы.
— Сиди тут! — я вскочил и бросился к дому. — Карауль эту падлу!
Глава 23
— Не вертитесь, товарищ лейтенант, — медсестра придержала меня рукой. — Потом прыгать будете, дайте перевязать.
Я сидел на бревнах и стоически терпел, пока меня поливали йодом и бинтовали. С Витькой закончили раньше, и он уже лежал на носилках. Под голову ему подсунули ватник, и он теперь мог с возвышения обозревать площадь. По ней ходили солдаты из взвода охраны, разбирали брошенное оружие и сносили в одно место погибших жителей.
Тела убитых бандитов снесли к колодцу. Там, под охраной двоих автоматчиков уже сидел, вытащенный наружу, наш клиент. Тряс головой, приходил в себя. Двое солдат на носилках принесли Даура, он был ранен в ногу и тихонько ругался сквозь зубы. Подошла Маринка. Платье её было порвано и вываляно в грязи. По лбу стекала кровь. Медсестра тут же бросилась к ней и захлопотала, как курица над цыпленком.
На площадь въехали три машины. «Виллис» Пахомыча я узнал сразу, а это еще кто? Из второй машины вылез грузный дядька, и, не дожидаясь Пахомыча, направился к нам. Кто это? На плечах погоны, какие? Не вижу отсюда… Генерал? Корабельников? Да, похоже, что так.
Со стороны каланчи к нам двигалась группа солдат, кого-то несли. Подойдя ближе, они поставили носилки на землю. Один из солдат положил рядом СВТ с расщепленным ложем. Снайпер?
Тигрица встрепенулась и бросилась к носилкам. За ней развевался незакрепленный бинт. Подбежав, она упала на колени и наклонилась над лежащим. Я тоже кое-как поднялся и доковылял до них. Саднило бедро, в самый последний момент его-таки зацепил один из недовзорванных-недострелянных бандюков.
Тигрица повернула голову стрелка и убрала с его лица прядь волос.
— Майор?
Да, это был он.
Подошедший врач покачал головой.
— Ничего уже сделать я не могу… Одиннадцать пуль… Как он еще стрелять мог? Уму непостижимо…
Маринка сидела, молча, только плечи ее вздрагивали. Пальцы ее сжимали руку майора.
— Товарищ генерал! — Пахомыч, и как он только успел раньше? Бегом бежал или подъехал?
— Потом, подполковник, все потом! — генерал подошел к носилкам и тоже опустился рядом. Взял Тигрицу за руку.
— Как ты?
— Ничего…
— Товарищ генерал, — это врач. — Он еще на каланче умер, мы только к нему подошли, а он уже…
— Вижу, все вижу. Потом, капитан, все потом…
— Он уже ранен был, нас прикрыл. Мы у пулемета троих убитых пулеметчиков нашли, оттуда вся каланча, вся площадь — как на ладони. — Маринка говорила быстро, сглатывая слова. — Они все видели, там позиция хорошая…
Она замолчала и уткнулась головой генералу в плечо. Он осторожно придержал ее и нашел глазами врача.
— С другими — что?
— Старший лейтенант Перминов — убит. Все остальные — ранения различной степени тяжести. Но тяжелых нет. Пара месяцев — и поставим на ноги.
Генерал скрипнул зубами. Маринка подняла голову и виновато улыбнувшись, отошла в сторону. Села на бревно. К ней тут же подбежала медсестра и стала что-то выговаривать, поправляя сползшую повязку.
Я обернулся на звук шагов. Пахомыч! Осунувшийся и враз постаревший. Он подошел к генералу.
— Товарищ генерал…
Тот мгновенно повернулся на каблуках, взвизгнул песок.
— Почему!? Почему опоздала помощь?!
Пахомыч кивнул головой на свой «виллис». Я пригляделся. Лобовое стекло было пробито в нескольких местах.
— У въезда в село, они выставили пулемет. У нас потери — двое убитых и шестеро ранены.
— Вот даже как? — генерал поостыл. — Сколько их было?
— Четыре человека, товарищ генерал.
— Ушли?
— Не успели, товарищ генерал.
— И долго вы с ними провозились?
— Около трех минут.
— Как же их раньше не заметили, ведь разведка села велась уже около недели?
— Они стреляли прямо из окна крайнего дома, товарищ генерал. Там и жили до этого. Оружие у них в доме было, ниоткуда нести не надо.
— Местные жители — или?
— Хозяин дома местный, его племянники и двоюродный брат. Все отсюда. Чужих никого.
— Змеиное гнездо! — генерал сплюнул на землю.
— Тут много таких. Сразу и не распознаешь.
— Ладно, разберемся. Найду я им на это гнездо наседку! Пойдём, посмотрим на этого деятеля.
Командиры подошли к колодцу. Понурый клиент сидел на бревне и курил, кто-то дал ему папиросу.
— Так вот он гусь, каков! — генерал остановился в метре от клиента. — Хорош! Особенно морда хороша. Кто это его так?
Пахомыч покосился на меня.
— Лейтенант Мохов, товарищ генерал.
— Впечатляет, — кивнул генерал головой. — Прямо-таки душа радуется, как посмотрю!
— Пусть, твоя душа, раньше времени не радуется, — хрипло проговорил клиент. — Ты еще домой доберись…
— Это, ты, не дядюшку с племянниками, случаем, в виду имеешь? Так они уже тебе не помошнички, поди, и остыли уже.
