— Ты имеешь в виду наш поход в горы?
— Да.
— Со своей стороны готов это обещать. Но говорить от лица горцев, как ты понимаешь, я не могу. Надеюсь, понятно, почему?
— Да, я это понимаю.
— А все остальные? У них такого недопонимания не возникнет?
— Я говорю от лица ордена. Любой из иерархов может дать клятву от лица ордена, и все остальные ее выполнят.
— Хорошие у вас порядки!
— Ты не ответил на мой вопрос.
— Я готов принести клятву на своем оружии. Как ты знаешь, оно убивает всякого, кто не искренен в своих словах. Такая клятва тебя устроит?
Решающий поворачивается к своим спутникам. Они медленно наклоняют головы, выражая свое согласие.
— Да, такая клятва нас устроит.
— Со своей стороны ты тоже принесешь клятву.
— В чем?
— Вы не будете причинять вреда моим людям, обитателям моего графства и не попытаетесь причинить вред мне самому. Я имею в виду в то время, когда мы будем вместе в горах. Готов ли ты поклясться от лица ордена?
— Готов.
— И какова же будет эта клятва? Просто из интереса спрашиваю. Я же не знаю, что для вас свято?
Решающий кивает.
— Ты это увидишь.
Откуда-то из своих одежек он достает темный бронзовый браслет. Жестом подзывает к себе одного из всадников. Тот подъезжает.
— Дай мне твою руку.
Всадник протягивает левую руку. Решающий защелкивает на ней браслет.
— Поклянись мне, что ты не коснешься своими ногами земли ранее, чем зайдет солнце.
— Клянусь, Верховный! Пусть меня постигнет тяжкая смерть, если я нарушу свое обещание!
Иерарх кивает.
— Клятва принята.
И в ту же секунду стоявший позади подъехавшего всадник коротким ударом сбивает поклявшегося с коня. Тот не успевает ничего сделать и кубарем слетает вниз. Естественно, земли он ногами касается. Впрочем, не только ногами. Плечами, руками, да и вообще всем телом. Сознание, однако, при этом не теряет. Вскочив, прыгает в сторону лошади.
Но, увы… Допрыгнуть до нее ему не удается. Я слышу громкий щелчок — и тело прыгуна еще в воздухе изгибает судорога. Он падает и бьется на земле. Его рука — та, на которой браслет, — стремительно чернеет. Какой-то скрежет… Зубы, что ли у него так скрипят? Да, похоже на то. Не простой, однако, на него браслетик надели. Вижу, как опадает его тело. Такое впечатление, что браслет просто выпивает его всего. Жуткая штучка!
Секунда-другая — и все кончено.
— Тебе достаточно? — невозмутимо спрашивает Решающий.
— Лихо это у вас, — качаю я головой. — И не жалко своих-то?
Вместо ответа мой собеседник поворачивается к тому всаднику, который спихнул с седла своего собрата.
— Во славу ордена, брат!
— Во славу! — кивает тот. Вытаскивает из ножен на поясе кинжал и неторопливым движением перерезает себе горло.
Второй труп валится на землю.
— Теперь ты понял? — поворачивается ко мне иерарх. — Ничто не может остановить любого из нас на пути его служения высшей цели.
Нечего сказать, впечатляющая демонстрация! Что бы такого придумать, дабы и все остальные повторили бы сей самоотверженный поступок? Увы, настолько моя фантазия и изобретательность не простираются. А жаль…
— Добро, — невозмутимо отвечаю я.
Вытаскиваю из ножен Рунный клинок.
— Клянусь, что не причиню вреда никому из моих спутников, кои отправятся со мною в горы. Приму все возможные меры к тому, чтобы наше совместное предприятие закончилось успехом. Клянусь также и в том, что вернусь сюда вместе со всеми, кто останется, и войду вместе с ними в замок. Клятва сия будет иметь силу только в том случае, доколе и спутники мои будут исполнять обещанное ими. Так тебя устроит? — поворачиваюсь к собеседнику.
— Да. Это устроит нас. Целуй свой клинок.
Поверхность клинка чуть шероховата. Странно, а на вид он кажется совершенно гладким, почти полированным. Наверное, это какой-то обман зрения. Убираю клинок в ножны.
— Твоя очередь!
Мой собеседник спрыгивает на землю. Наклоняясь к трупу, снимает с его руки браслет. Засучивает рукав почти до плеча, демонстрируя мне мускулистую руку. Защелкивает на ней браслет. Странное дело, но мне кажется, что тот даже в размере изменился. У предыдущего браслетоносителя рука была существенно толще в запястье. По идее, на руке Решающего браслет должен был болтаться свободно. Ан фигушки! Он сидит на ней словно влитой. Опять какие-то колдовские штучки? Бросаю взгляд на Лексли и вижу, как он потирает левую руку. На ней у Кота надето кольцо, реагирующее на магию. Так, опять я лопухнулся: свое кольцо не надел! Точно: колдовские штучки.
— Я, Первый Решающий, клянусь в том, что никто из нас ни мыслями, ни действием не причинит вреда Серому рыцарю, доколе он будет вести нас к своей цели. Клянусь умышленно не причинять вреда никому из жителей графства. Мы будем оберегать и защищать Серого рыцаря, покуда он не приведет нас к воротам замка для того, чтобы мы все вошли внутрь вместе с ним. Да постигнет меня и моих собратьев тяжкая и позорная смерть, если мы не сдержим свою клятву!
Спутники Решающего поднимают свои левые руки и защелкивают на них такие же темные браслеты.
— Мы ждем тебя завтра.
— Утром. Позавтракаю — и двигаемся.
В замок мы возвращаемся молча.
— Я надеюсь, ты хорошо знаешь, что делаешь! — говорит мне Кот. — Не буду спрашивать тебя более подробно. Как ты уже сам говорил, что знают двое — знает и свинья. Но скажи мне только одно: другого выхода… нет?
— Если бы он был…
Лексли молча кивает.
— А что я скажу…
— Мирне? Расскажешь ей то, что видел. Надеюсь, ты будешь сопровождать меня все это время?
— Ты что ж, полагал, тебя отпустят в одиночку? Оптимист… Даже и не мечтай. Ты же на ровном месте себе ногу подвернешь! Даже и на лошади до сих пор сидишь, как собака на заборе! Ладно хоть мечом махать более-менее научился.
— Ну, ты меня и обрадовал! Я-то думал, хоть чего-то достичь успел.
— Не обольщайся. До любого из нас тебе как до границы ползком. Гонять тебя нужно каждый день по нескольку часов!
Вот и верь после этого людям… А я уж было губы раскатал. Хотя насчет лошади Лексли прав: хреновый из меня пока наездник. Надеюсь, что хотя бы в случае с мечом Кот слегка сгущает краски. Не может же быть, чтобы я был настолько безнадежным.
С другой стороны, его понять можно. Отпустить меня одного в компании далеко не самых дружелюбных спутников, да при этом еще в полную неизвестность, он просто не может. Вот и ищет предлог для того, чтобы быть рядом. Ведь понимает же, что шансов на возврат не то чтобы живым — а даже относительно целым (в смысле — с руками-ногами) практически нет. Если что-то произойдет со мной, то и самому Лексли — смерть. И далеко не такая быстрая. И уж совсем не легкая. Но отказать Коту в этом праве я тоже не могу. Ну, что ж, буду думать за двоих. Если, конечно, выйдет…
