Влетев в проем, вскидываю автомат — справа обозначается движение.
— Сашка?! Ты, что ли?
Еле успеваю сдержать палец на спусковом крючке.
Михалыч!
Он стоит, привалившись к стене. Рядом с ним замечаю недвижные тела кого-то из ребят. В падающем из дверного проема свете видно, что его поварской передник вымазан в пыли, и на плече расплывается темное пятно. В левой руке прапорщик держит пистолет. Понятно теперь, откуда взялся на дороге пятый дух. В завязавшейся кутерьме его товарищи вполне могли зевнуть негромкий хлопок Макарова. Оттого-то они и тупили на дороге, вертя головами во все стороны.
— Михалыч, как ты? Ранен?
— Есть малость. Осколком в плечо пришлось, и башка гудит.
— Так я тебя перевяжу!
— После, Санек. Ты куда собрался-то?
— Наверх, к пулемету. Куда же еще?
— Обожди с пулеметом. Давай, дуй к рации! Надо нашим сообщить. Эти гости сюда не просто так пришли. Посту, считай, кирдык, а на подходе ежедневная колонна. С этого места басмачи ее в два счета разделают под орех. Пусть остановят, незачем им сюда ехать.
— Так не успею я передать: духи уже у шлагбаума вот-вот будут.
— Я к пулемету встану. Чай, у меня опыта побольше, чем у вас всех, вместе взятых. Тоже ведь не всю жизнь поваром-то был.
Это правда. Михалыч служит уже шестой год. И только в Афгане он уже два года. Неуживчивый и малоразговорчивый, он постоянно конфликтует с руководством. Оттого и сидит безвылазно на блокпосту. Семьи у него нет, родных — тоже. Поэтому даже свой отпуск прапорщик проводит в Кабуле. Отъедается и отсыпается. После того как его на одном из выходов контузило взрывом (сосед наступил на мину), его оставили на хозяйственной должности. Вот тут и прорезался у него талант повара. Готовит он просто великолепно! И, глядя на него, совершенно невозможно предположить, что под поварским колпаком скрывается опытный и злой боец. Возражать ему в данной ситуации бессмысленно и глупо. Подсадив его на лестницу, я подхватываю с земли чей-то автомат и несусь в соседнее помещение.
В отличие от первой комнаты, куда духи успели забросить гранату, сюда ничего не прилетело. Поэтому здесь все находится в относительном порядке.
Подскакиваю к радиостанции и щелчком перебрасываю тумблер питания. Неярко загорелись лампочки, качнулась стрелка индикатора.
— Я — Сто шестой! Я — Сто шестой! Срочно отзовитесь все, кто меня слышит! Прием!
Некоторое время ничего не происходит, только в динамиках слышен шорох атмосферного электричества. Внезапно над головой гулко грохочет раскатистая очередь. Надо полагать, духи пошли на штурм.
— На связи «Акация-шесть». Слушаю тебя, Сто шестой. Что стряслось?
— Нападение на блокпост. Немедленно остановите колонну!
— Что там у вас? Подробнее доложи.
Это позывной мотострелкового батальона, они расположены от нас приблизительно в двадцати километрах. И их машины иногда проезжают через наш блокпост.
— Пулемет на входе разбит, имеем потери более пятидесяти процентов личного состава. Долго здесь не продержимся.
— Количество нападающих хоть примерно можешь сказать?
Снова грохочет пулемет. Он резко осекается, и даже здесь я слышу матерную ругань прапорщика. Что-то случилось. Бросив микрофон на стол, я пулей взлетаю вверх по лестнице.
— Ленту! Мать твою, ленту давай скорее! — кричит мне раскрасневшийся Михалыч.
Так вот в чем дело! У него просто кончились патроны, а одной рукой поменять ленту ему трудно. Падаю на колени и, зацепив рукой патронный ящик, подтаскиваю его поближе к пулемету. Открыв крышку, выдергиваю конец ленты и, поднявшись на ноги, заряжаю пулемет. Искоса глянув на дорогу, я аж присвистнул: раскорячившись поперек дороги, стоит один из грузовиков. Тот самый, Саидовский. Кабина у него искорежена пулями, в кузове видны дырки от попаданий. Второй грузовик чуть поодаль, и на нем никаких повреждений я не вижу. А по обе стороны от брошенных машин из-за всевозможных укрытий торчат автоматные стволы. Мать моя, да сколько же их тут?! Только на первый взгляд не менее пятидесяти человек. Над моей головой что-то злобно посвистывает, и только сейчас я замечаю неяркие вспышки автоматных выстрелов.
— Ершов! Уснул, блин?!
Торопливо передергиваю рукоятку затвора.
Навалившись плечом на упор, Михалыч дает длинную очередь. Стрельба со стороны противника резко уменьшилась. Желающих высовывать башку под тяжелую пулю даже среди отмороженных духов не так уж и много.
— Санек! Ну-ка, в темпе соедини еще пару лент!
— Так ствол же пожгем!
— А тебе не один ли хрен? Духи уже в обход пошли. Один черт — пост не удержим. Если бы то гнездо держалось, то шанс был бы, они выход с дороги запирают, нас тогда обойти трудно, все подходы под огнем. А сейчас… дело времени, не более. Так что буду стрелять, пока возможность такая есть. Ты, Сашка, давай дуй к ребятам на выходе, и в темпе валите отсюда.
— Товарищ прапорщик, как же так? А вы?
— Приказ выполняй! Заберете пулемет из духовской таратайки. Метров пятьсот дальше пройдешь, там крутой поворот. Туда и садитесь. Это место обойти никак нельзя: скала крутая, и обрыв с другой стороны. Спервоначалу-то там хотели блок ставить, да места мало. На повороте их и остановите. Рацию с собой забери.
— Так что ж — мы блокпост духам отдадим?
— На том посту два человека. Ты да Мишка — четверо. Я пятый, да и то уже, считай, полбойца. Где все прочие — сам, небось, уже догадался. А духов перед нами почти сотня лежит. Не отобьемся. И крупняк не спасет. Сейчас у них оторопь пройдет, и накроют нас из гранатометов.
— Без вас не пойду, товарищ прапорщик.
— Дурак! Вместе тут подохнем, тебе с того легче станет? А на нас глядя, и ребята не отойдут. Здесь все и ляжем рядком. Вот духи и пройдут дальше. Да на том повороте подмогу-то и встретят. Сам прикинь, сколько тогда «двухсотых» в Союз уйдет? И все из-за твоего упрямства!
Возразить против такой логики мне нечего. Умом понимаю, что Михалыч прав, но вот уйти и оставить его здесь? Сваливаюсь вниз по лестнице и, подхватив наскоро автомат и несколько магазинов, затаскиваю это добро наверх. Пулемет на крыше пока молчит, не стреляют и духи. Их можно понять: кочки и камешки — слабое укрытие против пуль крупного калибра. Пока они не рыпаются, молчит и пулемет. Скорее всего противник ждет, когда подойдут его группы, те, что в обход пошли. Так что минут несколько у меня есть. Пользуясь этим, подцепляю к длинной ленте КПВТ еще один кусочек на полсотни патронов. Высыпаю на пол пяток гранат — все, что успел отыскать внизу.
— Давай, парень, не тяни! — подгоняет меня прапорщик. — Топай, пока они молчат!
Снова сбегаю вниз и в темпе пополняю свой боезапас.
Что-то хрипит в углу — рация? Черт, я же совсем про нее забыл!
