— За каким рожном?
— Просить разрешения вызвать Хименеса на дуэль!
— Он сблындил? — не предвещающим ничего хорошего тоном осведомляется Марина. — Так я ему лекцию прочту!
— Не парься! Я уже прочел. И ему, и ухажеру твоему. И добавил, что, видя такое нестроение умов, вынужден отправить главный раздражитель, то есть тебя, в командировку. Эдак на годик. Пока тут у всех мозги не остынут.
— И?
— Хименес как рак покраснел. Долго что-то бормотал и извинялся. Мол, ничего плохого не хотел, только высказывал таким образом свое восхищение красотой сеньориты. Пришлось ему напомнить, что эта сеньорита, между прочим, еще и офицер! И подобные недоразумения между сослуживцами (я дуэль имею в виду!) повышению боеготовности никак не способствуют.
— А Мору?
— Расстроился донельзя. Решил, что это из-за него тебя отправляют отсюда. Мол, не затей он всю эту катавасию с дуэлью, ничего бы и не было.
— Ладно! — встает Котенок на ноги. — Хоть и спать охота, а схожу, проведу ему воспитательную беседу. Пусть уж так не убивается, парень-то он неплохой, толк с него будет.
Декабрь 1791 — январь 1792 года. Калифорния. Из дневника Сергея Акимова.
Не успели мы снарядить группу в Англию, как снова пришлось напрягать наших технарей. Готовить снаряжение для очередных разведчиков. Поскольку, трезво рассудив, пришли с командиром к выводу, что терять время и оставлять без пригляда янки нельзя ни в коем случае. Пусть мы откровенно ослабляем свои ряды, но наши люди в ключевых точках просто необходимы. А пока еще «полукустарные» США слишком быстро, по историческим меркам, в том нашем прошлом успели набрать силу и захватить территории, которым мы рассчитывали найти лучшее применение.
Старшим группы назначили Анатолия. Ему, в теле англичанина, с памятью местных реалий, будет проще легализоваться. Пусть среди толп переселенцев, непрерывным потоком выплескивающихся на восточные берега Америки, легко затеряются и остальные «попаданцы», но любой имеющийся в нашем распоряжении бонус необходимо использовать по максимуму. В напарники Годдарду-Спесивцеву определили Александра Зубрилку. Придется мне обходиться своими силами некоторое время, нагружая дополнительной работой Лолу-Цинни. Поскольку путь новой группы так или иначе лежал через Гавану, то решили переподчинить новому резиденту Спасска. Как технический консультант он будет чрезвычайно полезен в стране, которая перестала быть колонией и развивала собственную промышленность. Не оглядываясь, как другие европейские колонии, на всяческие запреты из метрополий, сковывающие местные администрации по рукам и ногам.
Елена с пониманием отнеслась к необходимости предстоящей разлуки с мужем. Хотя, просто «для соблюдения приличий», и устроила нам с Сергеичем небольшой скандальчик. Но как-то без особого задора, слишком много работы у нее сейчас было, да еще вполне любимой, без всяких руководящих понуканий и указаний от малокомпетентных начальников.
Роман между Цинни и Зубром не дошел еще даже до стадии помолвки, поэтому особых моральных терзаний еще и по их поводу я не испытывал. Падре, испытывающий естественное беспокойство за судьбу племянницы, тоже считал, что подобная разлука только послужит лишней проверкой крепости чувств. Единственное, что его несколько огорчало, так невозможность все-таки потихоньку воздействовать на «заблудшую душу» — Александра. Он не терял надежды, что сможет если не обратить его в католичество, то хотя бы сделать более терпимым к религии. Ну, это совершенно не моя забота. У каждого из них своя голова имеется, пусть сообща и добиваются компромисса. Хотя, честно признаюсь — перспектива иметь своего человека в ближайшем окружении вероятного нового Генерала Ордена выглядит уж очень заманчиво. Сейчас лучше отложить такие мечты, хватает вполне конкретных забот.
Чтобы не слишком подгонять инженеров из НПЦ «Ломоносов», старт новой экспедиции не слишком форсировали. Они даже смогли встретить Новый год вместе со всеми «попаданцами», остававшимися на тот момент в форте. Но уже в первую неделю января отправились в путь.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Этюд для оркестра без роялей
— Арфы нет, возьмите бубен!
Из фильма «В бой идут одни „старики“»
Весна 1792 года. Калифорния. Ирина.
Май, конец весны, на дворе тепло и солнышко играет вовсю. Через неделю как раз вторая годовщина нашего пребывания здесь. Постепенно жизнь становится меньше похожей на постоянный аврал. Дверь в стеклодувной мастерской слегка приоткрыта — новые заказы от химиков уже выполнены, все промыто, просушено, даже печь потушена. Девушки отпущены к себе по домам, а мы с Катей сидим за столом у окна мастерской и разглядываем переписанные вручную, зачастую очень корявым почерком, материалы по изготовлению цветного стекла. Бумаг много — целая кипа со схемами, рисунками, длиннющими расчетами состава шихт, списками присадок, которыми окрашивают стекломассу. Думаем…
Внезапно что-то заскрипело. Мы с Катрусей обернулись на звук. В двери показалась любопытная мордашка одной из маленьких учениц школы.
— Это кто там такой любопытный скрипит, понимаешь ли?! — посмеиваясь, спрашивает сестра.
Малышка смущается, краснеет, елозит глазами по подолу своего индейского платьица. Сопит, явно что-то хочет сказать, но пока не решается.
— Ой, какие мы смущенные-е!.. — улыбаюсь уже и я. — Тебя как же зовут-то, чудушко?! Иди сюда, не бойся! Познакомимся.
Девочка неуверенно переступает порожек и семенит к нам. Добирается, наконец, к нашему столу и цепляется пальцами за столешницу, приподнимаясь при этом на цыпочки. Ну, конечно, ей же интересно, что тут у нас такое на столе — а росту не хватает. Пододвигаю еще одну табуретку, а Катя подхватывает девчушку и усаживает гостью на нее.
— Так как же тебя зовут? — повторяюсь я. — Вот меня зовут Ирина, а это моя сестра Катя… Твое-то имя — какое?
— Меня зовут Птичка… — бормочет малышка.
— Что ж ты так смущаешься? Хорошее имя, как раз для твоего возраста. Подрастешь — новое имя получишь! — подбадривает ее Катруся.
— А как ты нас нашла?
— Это все мальчишки — они тут где-то бегали и все высмотрели! — шепчет опять.
— А ты к нам зачем пришла — что-то узнать захотела?
— Да! — уже смелее говорит Птичка. — Я… хотела посмотреть, как делают шарики из стекла.
— О-о-о! — тянет сестра. — Ты немножко опоздала. Ира сегодня уже ничего делать не будет — видишь, печка потушена.
У малышки огорченно вытягивается личико. Кажется, еще чуть-чуть, и она заплачет.
— Э-э, только не плакать! — говорю я ей. — Приходи к нам вечером в пятницу — мы собираемся поставить опыт.
— Какой опыт? — Сразу загораются любопытством маленькие глазки.
— Будем варить цветное стекло.
— О! — восхищенно выдыхает.
