— Это точно, — почти весело согласился он. Парень
явно был оптимистом.
— За что ж он вас убить хотел? — влез в разговор рыжеватый
парень и высказал свое предположение о причине подобной немилости.
— И вовсе нет, — ответила Сонька, не иначе как
заразившаяся оптимизмом от Каланчи. — Витька мой ему не нравится. — Я
ткнула ее в бок, но Соньку уже было не остановить.
— Что за Витька? — спросил парень, как видно,
большой любитель поболтать. — Жених, что ли?
— Жених, — хмыкнула Сонька.
— Эй, Заяц, — сказал Каланча, — дай закурить.
— Что, нервы сдали? — хохотнул рыжий.
— Ага. Сдали.
— Так мы не курим.
— Зато я курю, — влезла Сонька, — и сигарету
дам, только не задаром.
Всем это необыкновенно понравилось: парни дружно заржали.
— Ну, как? — спросила Сонька.
— Валяй, что надо?
— Ты ведь этих ребят знаешь?
— Ага, — Каланча хохотнул и сплюнул.
— И кто ж они, а? Поделись, а я с тобой поделюсь.
— Кто? — он опять хохотнул. — Витьки твоего
«шестерки».
— О, Господи, — в два голоса пропели мы, пытаясь
сообразить, хорошая это новость или плохая.
— А ты-то кто? — Нахмурилась Сонька.
— А он «шестерка» Брауна, — огрызнулся Димка и
вдруг спросил:
— А что это у вас за Витька, а?
— Ты, Димка, подними девок с пола, — заржал
«кузнечик», — а то как бы Витька тебе яйца не отрезал.
Димка пнул его ногой и хмуро уставился на нас.
— Его шлюшонки, — фыркнул «кузнечик», —
береги их.
— Да пошел ты, — отозвался Димка, но в душу его
явно закралось сомнение, оно крепло и мешало радоваться виду поверженного
врага, которого он пинал точно заводной.
— Может, мы правда, как люди, сядем? — обнаглела
Сонька.
— Ну, сядь, — Не очень уверенно отозвался Димка.
Мы устроились на велюровых сиденьях и стали поглядывать в окно.
— Совсем другое дело, — веселилась Сонька, —
мужики, считай премию вы уже заработали. Вроде как жизнь нам спасли.
Тут открыл рот водитель, до сей поры молчавший.
— Димка, глянь, кто стоит.
Димка полез вперед, мы тоже вытянули шеи, но ничего
интересного не увидели.
— Чего ему? — пробурчал Димка, а водитель спросил:
— Тормозить?
— Придется.
«Кузнечик» закрутил головой, как видно, тоже проявляя любопытство,
но рыжий огрел его пистолетом, и он затих, ткнувшись макушкой в колени. Машина
плавно затормозила, и в поле нашего зрения появился тип в ярком спортивном
костюме, погруженный в рассматривание чего-то интересного внутри самого себя —
такое он производил впечатление. Димка вышел, поздоровался, а задумчивый
спросил лениво:
— Каланча у вас?
— Ну… — Насторожился Димка, в его голосе слышалось
удивление и некоторый испуг провидческим даром собеседника. Тот помолчал и,
неохотно оторвавшись от самосозерцания, тихо произнес:
— С ним две девки были.
Мы с Сонькой переглянулись: сквозь тонированные стекла
видеть он нас не мог, мы разом его зауважали и испугались. Димка мялся,
хмурился, но соврать не решился.
— Ну… — проронил он, как видно, начисто лишившись всего
словарного запаса.
Задумчивый посмотрел в голубое небо, пнул ногой колесо и,
вздохнув, сообщил:
— Девок оставишь мне, а сам поезжай.
Димка все-таки вспомнил какое-то слово и уже рот открыл, но
тип его обнял за плечи и ласково предложил:
— Ты поезжай, поезжай.
— Давай на выход, — скомандовал Димка, глядя на
нас с некоторым уважением.
Мы вышли, автобус отъехал, а задумчивый потер нос и сказал:
— Пошли.
Рядом у ларька стояла машина. Солидная. А вокруг сновал
народ. Не скажешь, что много, но были люди.
— А я ведь сейчас заору, — заявила Сонька.
— Зачем? — удивился тип.
— Ну, не знаю. Не нравится мне все это.
Я вот только что двух покойников видела вблизи. Травма,
знаете ли, для моего организма.
— Ты помолчи маленько, ладно? — предложил
задумчивый. Сонька моргнула глазом и замолчала. И правильно сделала. Мы сели в
машину, он на водительское место, а мы сзади, и поехали. Внимания на нас он не
обращал и ничуть не беспокоился, что мы можем сделать что-то предосудительное с
его точки зрения. А мы и не собирались: в его присутствии даже шевелиться не
хотелось. Мы пересекли площадь, свернули влево, проехали пару кварталов и
оказались в переулке во дворе большого здания. Остановились возле двери с
табличкой «Служебный вход». Дверь была новой, а табличка старой. Тип вышел,
кивнул нам и толкнул дверь. Мы прошли длинным коридором, который закончился
комнатой с решетками на окнах, с большим сейфом, письменным столом и длинным
рядом старых стульев. Тип кивнул еще раз, и мы устроились на стульях.
Сонька головой повела и начала бледнеть.
Потом слабо икнула. Тип между тем пододвинул телефон,
стоящий на столе, снял трубку и что-то пробормотал замысловатой скороговоркой.
Потом сел и вроде бы стал ждать. И мы стали. Рядом с сейфом оказалась дверь,
она открылась, и в комнату вошел мужчина, моложавый, хорошо одетый. Очки в
золотой оправе, борода и усы делали его похожим на русского интеллигента начала
века.
— Здравствуйте, — сказал он нам без улыбки, но с
приятностью. Сонька померцала глазами и кивнула, а я подумала: может, вскочить и
сделать книксен, но мысль эта показалась мне не совсем удачной, и я
ограничилась тем, что ответила:
— Здравствуйте.
Тип в спортивном костюме исчез, а очкарик сел на стул рядом
с нами и сказал:
