Останавливаться опять не стали, потому что остановишься – Мак сразу узнает о том, что кто-то его двором интересовался сильно. Вон двое мальчишек сидят на крыше какого-то сарая и на нас глазеют. Могу золотой поставить против старой портянки, что они тут за часовых. При первой возможности с докладом побегут.
Так что я просто на стременах привстал и за стену заглянул, это все же не так подозрительно. Увидел довольно просторный двор, глинобитную, опять же, стену дома чуть поодаль, заметил, что двор подметен начисто, что для таких мест необычно. Окошки в доме маленькие, прикрыты ставнями со щелями, и от солнца, и от врага, враз такие не вышибешь и внутрь дома не заглянешь.
А вот конюшни нет. И коновязь вида запущенного. Что это значит? Да то, что выходы отсюда еще есть. И на случай бегства, например, выход у них другой. Как Сэт и описывал, собственно говоря.
– В проулок налево, а потом опять налево, – сказал я Барату негромко.
– Понял.
По сторонам он поглядывал внимательно, даже этого не скрывая, но для такого места это нормально, тут все оглядываются. Я и сам головой крутил во все стороны, запоминая дорогу, приметы, выискивая, может быть, скрытых наблюдателей, да и просто желающих на нас напасть да разжиться лошадьми и имуществом. Это тоже со счетов сбрасывать не следует.
Проулок был таким тесным, что мы, сидя в седлах, едва ногами за стены не цеплялись. С обеих сторон в этих самых стенах были какие-то то ли дыры, то ли маленькие окошки, через которые можно было и стрельнуть запросто, а то и гранату бросить. Воняло мочой, помоями, под копытами хлюпала грязь, хотя погода стояла жаркая и во всех других местах земля засохла до каменного состояния.
В своем конце проулок вильнул, образовывая замечательное место для засады, но засады на нас там пока не было. И затем мы выехали в проход чуток пошире, как раз телеге проехать и с пешеходом разминуться. По крайней мере, сюда солнце светило, что уже радовало. Какие-то две нечесаные и, кажется, пьяные оборванки быстро скрылись за дверью в глиняной стене, увидев нас. Интересно, чего они так испугались?
Конюшня обнаружилась, мне даже в стременах вставать не понадобилось. Кобыла под Баратом неожиданно заржала, а ей из-за забора ответила другая лошадь. Ну и запах почуял, куда от него денешься, если конюшня рядом. А вот ворот я не вижу.
Стоп, а это что? С какой стати забор сначала идет глинобитный, а затем дощатый? И потом снова глинобитный? Чуть придержав лошадь, огляделся, зашарив взглядом по земле. Точно, вон след от чего-то в сухой глине отпечатался, словно давило что-то сверху. Хитро, ничего не скажешь. Они могут просто кусок забора наружу уронить да и ускакать с той стороны, где их не ждут. Это если конными. А пешими?
Пешими они могут через тот проулок, из которого мы только что выбрались, крышами перескочить. А ведь еще и тоннель может быть здесь запросто. И выходы… на сколько сторон? Да на сколько угодно. И еще вопрос: а точно здесь Мак со своей бандой или Сэт перед смертью все же обманул? Как бы это проверить-то? А впрочем… не надо ничего усложнять.
Сунув руку в кошелек, я выудил из него золотую монету. Золотой – это очень много здесь, целое состояние. Особенно для вон того грязного и сопливого мальчишки, что стоит в конце улицы и на нас поглядывает. Я, подъехав чуть ближе, аккуратно показал ему золотой, и у того глаза, как эта самая монета на солнце, загорелись.
– Видишь? – спросил я его, с седла не нагибаясь. – Хочешь?
– А что надо?
Он даже на меня не глядел, только на деньги.
– Скажи, вон за тем деревянным забором, где конюшня во дворе, кто живет?
– Мак Шустрый со своими ребятами, – сразу же ответил мальчишка.
Я щелчком перекинул монету ему, и он сразу сунул ее в рот, чтобы не потерять и не отняли. А потом развернулся и побежал в проулок, похожий больше на пещеру.
Вот так все просто. Золото и города берет, бывает.
11
– Ладно, пусть так, – вздохнул Арио.
Вид у него был совсем изможденный, боль замучила. Днем ему врач дал чего-то болеутоляющего, и он спал, а сейчас опять нужно было думать и обходился без лекарств.
– Может, и прав ты, – говорить он мог сейчас только короткими фразами, на выдохе. – Но только не в мести дело, за всех не отомстишь. – Протянув дрожащую руку, он взял со столика кружку с водой, поднес ко рту, расплескав немного, сделал три больших глотка. – У нас служба такая, что не до мести и не до чести. Своих убитых бросаем как собак, похоронить не можем, подчас целоваться должны с теми, из кого кишки вымотать хочется. Но здесь…
– Я про месть и не говорю, – вмешался я, пока он снова духу набирался для продолжения. – Просто эта цепочка привести может к тому, кто нас выдал. Вас выдал, если точнее.
Арио посмотрел на меня внимательно, затем кивнул.
– Верно, именно это я сказать и хотел. Месть не для нас, а вот утечку сведений вычислить нужно. Но только боюсь, что даже секретарь Алберна всей цепочки может и не знать. Тут сам Алберн нужен.
– Сейчас Алберн сила, – подал голос Злой, уже привычно устроившийся на подоконнике и покачивавший ногой в начищенном рыжем сапоге. – Его тронуть никак. Да и вообще не очень представляю, как до него добраться можно, у него и дом что крепость, и людей вокруг много. И без охраны он никуда.
– Так понимаю, что Алберн один из главных врагов здесь? – спросил я у него.
Ответил Арио:
– Главный. У него все благополучие от торговли с Валашем, да и другого там много, похоже, что близкие самого Орбеля с Алберном в доле в каких-то делах. – Он снова перевел дух. – Так что чуть ли не кровно связан. А что сказать хочешь? – посмотрел он на меня внимательно. – Вижу же, что не так просто интересуешься.
Я помолчал, продумывая, как сказать короче и понятней.
– Думаю, что если все с… высокосвященным, как мы планируем, пройдет, то власть валашской фракции в городе пошатнется сильно?
– Верно, такой план, – подтвердил Арио.
– А если Алберн не просто из валашской фракции, но и в заговор вступил для убийства рисского эмиссара, – я показал на самого Арио, – то после смены власти арестовать его смогут?
– Смогут, – ответил тот. – Соберется Совет и даст добро. Но только улики какие против него? Здесь же не Альмара, княжеской власти нет. Никто советника над жаровней на дыбе не повесит, чтобы тот все поведал, даже чего не знает. Тут Свободные города, тут Закон, все доказывать надо.
Это я и сам знаю. Недаром все, кто княжьей властью тяготился, старались в такие вот города уехать. Изгнанники, беглецы, несогласные с властью, – все жили в Свободных, от Улле до Рюгеля. Пусть закон в этих местах мягкостью тоже не отличался, и если докажут твою преступную суть, кончишь ты не лучше, чем где-нибудь в диком Северном княжестве, но только доказать надо. И суд тебя будет судить. А указа владетеля недостаточно. Да и нет тут владетелей.
