Кое-кого из спецназовцев лейтенант хорошо знал лично.
– Гарри… – он подошел к здоровяку, проверявшему свой «М4», – как жизнь?
– Нормально, сэр, – улыбнулся тот, – говорят, кое-кого сегодня грохнули?
– И не говори. К вечеру жди работы. Что тут?
– Тихо, сэр. Заложников, кажется, нет, и стрельбы тоже нет. Пока приказа штурмовать не было…
– Кто у вас сегодня старший?
В группе спецназа командование было не закреплено за каким-то отдельным человеком, а передавалось по ротации.
– Вустер, сэр. Он в штаб пошел, ждем приказа.
Лейтенант показал пальцем, чтобы спецназовец склонился ближе.
– Вот что, Гарри. Тут найдется немало ублюдков – возможно, уже нашлись, – которые не собираются брать этого парня живым, потому что он стрелял в копов. Так вот – осадите коней. Из трех копов один получил по башке и сидит в моей машине, один получил пулю в бронежилет в солнечное сплетение, и одному кирпичная крошка попала в лицо и в глаза. Я уверен, что двоих из них этот парень мог пристрелить свободно, но не сделал этого. Так вот усвой сам и передай остальным – этот парень нужен живым, понял?
– Сэр, если он будет в нас стрелять…
– Черт, я не прошу тебя подставить задницу под пулю. Я всего лишь говорю тебе – придержите коней и никого не слушайте.
– Лейтенант, что тут у вас происходит?
Лейтенант обернулся. Сержант Григгс из соседнего участка дал ценные указания снайперам и теперь подошел к ним.
– Ничего, сержант. Это ваша территория?
– Точно, наша. Парень на полицейской машине протаранил шлагбаум и въехал внутрь. Это вы дали команду не двигаться с места?
– Да, я. И хочу, чтобы вы уяснили…
Внезапно они, все трое – лейтенант, сержант и парень из спецкоманды, да и другие парни – прервали свои занятия и как один подняли головы к небу. Какой-то звук… странный, как будто кто-то бьет в большой барабан, он отражался от стен домов и становился все сильнее и одновременно глуше. Мощь его была такова, что становилась не по себе.
– Вертолет, сэр, – тревожно сказал Гарри, он отслужил свое и знал, что это означает, – очень большой вертолет…
Тяжелый транспортник «Боинг Н-47», летающий вагон, самый крупный транспортный вертолет в армии и на флоте САСШ, показался в поле зрения, он шел с юга, со стороны Мексики, замедляясь. Вертолет спецназа – не зеленой окраски, как в армии, не светло-серой, как на флоте, а антрацитно-черной, покрытый специальной краской, частично поглощающий луч радиолокатора. Вертолет шел на низкой высоте, не обращая на скопление полицейских машин никакого внимания, он был королем неба, и ему наплевать было на жалких людишек в форме, суетящихся на земле. В конце концов, одного бортового пулемета, длинные стволы которых торчали по оба борта, хватило бы, чтобы устроить на земле маленький апокалипсис, а пулеметов было три, по одному с каждого борта и хвостовой tailgun…
– Они что, совсем охренели?
Сержант непечатно выругался…
Поднимая ветер своими огромными лопастями, вертолет завис над прямоугольным зданием стоянки, вниз полетели тросы – и один за другим по тросам заскользили вниз фигурки солдат, одетых в черное, и с оружием. Высаживались кучно и быстро, солдаты буквально летели вниз, один за другим.
Господи, да сколько же их…
– Какого хрена вообще происходит, сэр? – выразил общее удивление Гарри.
– Давай бронежилет, – сказал капитан.
– Что, сэр? – не понял Гарри.
– Давай мне свой бронежилет, не слышишь, что ли? Быстро!
Гарри начал снимать свой бронежилет – он состоял из двух частей, одна спереди, другая сзади, и надевается не через голову, а крепится специальными ремнями.
– Сэр, еще это…
– Не надо, – отмахнулся лейтенант.
– Сэр, вам туда нельзя…
– Ждите здесь, – сказал лейтенант и побежал к зданию. Такой тяжелый бронежилет он не носил уже давно – а тут он надел его поверх своего бронежилета скрытого ношения, и он был реально тяжелым…
От цепочки полицейских машин он перебежал к стене гаража, прижался к стене, держа в руках пистолет. Рядом кто-то ударился о стену, лейтенант посмотрел – Спиллейн, в руках – «Моссберг-590», который он, видимо, одолжил в какой-то патрульной машине. Ни один, ни другой не сказали ни слова: лейтенант приказал никому не ходить за ним, но к напарнику это не могло относиться. Напарник – это святое.
– Что за хреновина вообще происходит? – сказал Спиллейн.
– Сейчас разберемся. Иди за мной, только не след в след.
– Понял.
Лейтенант присел на колено, осторожно выглянул из-за угла. Выстрела не последовало – все было чисто, если не считать снесенного шлагбаума. Лейтенант перебежал, укрылся за сломанным аппаратом, который взимал плату за проезд, держа пространство впереди под прицелом пистолета.
– Пошел!
Детектив тяжело пробежал рядом и канул во мрак – электричество в здании было отключено.
– Чисто! Пошел!
Лейтенант вбежал внутрь и укрылся за массивным внедорожником «Линкольн», держа под прицелом дорожку между стоящими в ряд машинами.
– Полиция Лос-Анджелеса! Бросьте оружие и сдавайтесь! Мы не будем стрелять!
Тишина…
– Мы знаем, что вы не хотели убивать полицейских! – еще раз попробовал лейтенант. – Поговорите с нами! Мы не причиним вам вреда!
Лейтенант посмотрел на детектива, тот отрицательно покачал головой. Бесполезно.
– Пошел!
Детектив перебежал к соседнему ряду машин. Конечно, они зря ввязались в это вдвоем. Если лейтенант в чем-то ошибся, они могут сильно поплатиться. Большая автостоянка – настоящий рай для стрелков. Стрелок может укрываться где угодно – за бетонным столбом, за ограждением пандуса, за какой-то машиной, под машиной, даже в багажнике. Поймать пулю здесь очень легко.
– Чисто! Пошел!
Лейтенант с пистолетом пробежал мимо детектива и увидел полицейскую машину, стоящую на дорожке между двумя рядами машин. Мигалка выключена, фары выключены, дверь со стороны водителя открыта. Следов от пуль вроде нет.
– Машина! – негромко сказал лейтенант. – Иди сюда.
Детектив перебежал к нему.
– Кто?
– Давай я…
– Добро.
Держа пистолет наготове, лейтенант пошел к машине.
– Полиция Лос-Анджелеса! Сдавайтесь! Бросайте оружие и сдавайтесь!
Но он уже чувствовал, что кричать бесполезно и тут никого нет. Парень бросил машину и ушел. Интересно, почему он бросил ее не на каком-нибудь пустыре, а здесь, повредив шлагбаум и вызвав внимание полиции. Если бы он оставил открытую машину на пустыре – уже через десять минут ее бы угнали.
