Через несколько минут, просмотрев сайт icasualities.org, мы убедились в том, что в августе – октябре четвертого года, в самом начале войны, погибла целая группа спецназа SEAL, приписанная к амфибийным силам, действующим на Амазонке, так называемому «флоту коричневых вод». Проверять их личные дела мы не стали – не исключено, что мы уже задели цифровой триггер
[40]
на деле Патона, и не хватало только раскрыть свой интерес перед теми ублюдками, кто скрыл это дело в Вашингтоне.
– Как это было, сержант? Ты патрулировал? Или стоял на месте?
– Стоял на месте, сэр.
По моему наставлению морпеха, столкнувшегося с какими-то глазами, лечили совершенно варварским способом: дали глотнуть разведенного водой до примерно шестидесяти градусов крепости спирта. Помогло – в шоковых и депрессивных состояниях всегда помогает.
– Стоял на месте. Оружие было при тебе.
– Да, сэр?
– И что дальше? Где ты увидел глаза?
– На стволе!
– На стволе? Парни, я не обыскивал вашу палатку, но чую – мне придется это сделать. Козлы долбаные, вы что думаете, закон для вас не писан?
– Полковник… – поднял руку я, мы играли в старую как мир игру в злого и доброго полицейского, – при боевой психотравме можно увидеть и более поразительные вещи.
– Да какая, к чертям, психотравма?! Отвечай, кто провез марихуану, ну!
– Полковник, смею напомнить, что я старше вас по званию! – повысил голос я. – Извольте вести себя должным образом.
– Какого хрена?! Если у вас, русских, в армии бардак и психотравмы, то это не значит, что такое же дерьмо будет в Корпусе морской пехоты, ясно?! Ты меня вывел из себя, капрал, сейчас увидим, что за дерьмо вы сюда привезли!
Ругид вышел из палатки.
– Сержант, встать по стойке «Смирно!».
Сержант встал.
– Руки вперед, глаза закрыть!
Сержант выполнил и это.
– Теперь – дотронься указательным пальцем левой руки до кончика носа, глаза не открывать.
– Левой, сэр?
– Да, левой… Теперь правой… Садись.
Кем бы ни был сержант – но наркоманом он не был, это точно.
– Садись на место… Милнер. Это ведь твоя фамилия – Милнер, – фамилию я прочитал на именной табличке на форме.
– Да, сэр.
– Почему тебе не доверяет твой командир?
– Я новенький в отряде, сэр. Полковник… потерял много людей… в Афганистане… в Триполитании… здесь… в других местах. Я новенький, меня никто не знает.
Да уж… У нас в казарме висел плакат, на нем тонущий моряк на фоне тонущего корабля и подпись «Кто-то разболтал!». В отличие от сухопутных крыс моряки часто бывают в чужих портах, сходят на берег и запросто могут стать объектом провокации или вербовки. Тем более что моряку, что военному, что гражданскому, нужно? Выпивка и женщины – вот что нас губит. Поэтому у нас в курс подготовки входили и контрразведывательные дисциплины. И никто из нас просто так не вывалил бы незнакомому офицеру из другой страны информацию.
– Успокойся. Ты не курил травку?
– Нет, сэр.
– И не знаешь о том, что кто-то здесь курит. Сержант, это не шутка. Один негодяй может стать причиной гибели всей группы.
– Нет… сэр. Никто из нас не курит.
– Тогда рассказывай. Что ты видел. Глаза на дереве?
– Да, сэр. Глаза на дереве, я правду говорю, сэр.
– Как ты их увидел. Вспомни. Ты стоял на месте?
– Да, сэр, стоял на месте. Потом вдруг понимаю, что на меня кто-то смотрит. Глаза, сэр. На дереве, точно.
– Какие они были? На какой высоте от земли? Большие? Очень большие?
– Нет, сэр. Маленькие. Как у собаки.
– На какой высоте?
– Примерно… фута три над землей, сэр. Фута три, сэр, может чуть побольше…
– А зачем ты туда посмотрел? – вопрос был не праздный, если человек не желает что-то рассмотреть специально, он смотрит обычно на уровень своего человеческого роста.
– Не знаю, сэр. Просто… я почувствовал, что там кто-то есть. Понимаете, просто почувствовал. А потом – глаза эти пропали. И я… шагнул назад и поскользнулся… И закричал, сэр.
– А почему раньше не кричал? Почему не стрелял?
– Не знаю, сэр… что-то нашло… не знаю, сэр, честно. Я даже страх не сразу почувствовал, только когда они исчезли… я правду говорю, сэр.
Откинув полог, в палатку вернулся Ругид.
– Куда вы дели травку? Смотрите, парни…
– Полковник, давайте выйдем ненадолго…
Мы вышли из палатки. Дождь перестал, но было так сыро, что вода просто висела в воздухе. Лицо можно было вытирать каждую минуту.
Я пересказал то, что услышал, добавив и свое мнение – парень не наркоман и вряд ли курил. Ругид презрительно фыркнул:
– Что за чушь. Глаза… на дереве… собачьи… ерунда какая-то.
– Помните ЗАПТОЗ, полковник?
[41]
– Хотелось бы забыть.
– Там происходило много чертовски интересных вещей. Например, как-то так получалось, что бандитам Вьетконга удавалось подходить вплотную к патрулям, пока не становилось слишком поздно. Каким-то образом Вьетконгу удавалось убивать вооруженных до зубов янки голыми руками. Каким-то образом Вьетконгу удавалось проникать на аэродромы, охраняемые минными полями, патрулями и снайперами. Вы знаете, что такое Вьет-во-дао? Или шаг черепахи?
[42]
Все это оттуда.
– И при чем тут все это?
– При том. Вернувшиеся оттуда – те, кому посчастливилось выжить, – говорили о том, что они не видели вьетнамцев, пока те не подходили почти вплотную или не начинали взрываться самолеты на аэродроме. Снайперы клялись и божились, что никого не видели в прицелах – хотя проникновение шло в их секторах. Возникло очень серьезное подозрение, что вьетнамцы владеют неким народным способом отводить глаза, что позволяет им как бы растворяться в окружающей среде, становиться ее частью, так что чужак его не видит.
