– Разве это что-то значит для дружбы? – обострил я.
Генерал странно улыбнулся, мудрой и всепонимающей улыбкой. Он и в самом деле сильно изменился… мы все изменились. Никто и ничто не будет прежним.
– Нужно уметь выбирать друзей, – сказал он, – но еще важнее уметь выбирать себе врагов.
– Я был другом, другом и остаюсь.
Для тех, кто не понял: только что я сказал, что не собираюсь участвовать ни в каких заговорах и пришел с чистыми в этом отношении помыслами. Разговор разведчиков – а теперь-то, к моим почти сорока, могу себя таковым считать – без перевода бывает сложно понять.
– Это хорошо, когда есть друзья… – туманно ответил генерал.
Да что же это такое…
– Нестор Пантелеймонович, а вам не кажется, что нас тогда цинично развели? Кто-то провел операцию внедрения – конкретно через нас, через меня, через вас и через всех, кто там тогда был. Я не снимаю с себя вины, но ошибся тогда не только я, получается, что ошибались мы все. Мы думали, что мы выигрываем, а на самом деле мы проигрывали. Цугцванг – каждый ход ухудшает положение на доске, что бы мы ни делали. Вам не кажется, что то, что происходит сейчас в стране, – это и есть цугцванг?
– О чем вы?
– Вы знаете. О том самом.
Высочайшее повеление
Божией милостью мы, Николай Третий, Император и Самодержец Всероссийский, царь Польский, Великий князь Финляндский, Великий султан Анатолийский, Шахиншах Персидский и прочая, и прочая, и прочая.
Сим повелеваем князю Воронцову Александру, вице-адмиралу Моего Российского Императорского Флота, немедленно принять и до особого распоряжения исполнять обязанности Моего военного и гражданского наместника в Персидском крае. Повелеваем обязанности сии исполнять верно и нелицемерно, докладывая Мне немедля о всяком ущербе и противозаконии, творящемся в Персидском крае, кем бы они ни творились, и учинять любые предприятия к вящему спокойствию и замирению, кои сочтет нужным учинить.
Всем военным и гражданским властям Персидского края повелеваю исполнять распоряжения Моего наместника, как если бы они были сделаны мною.
Господь да благословит нас!
Дано в Царском Селе 11 августа года 2002 от Р.Х.
На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукою начертано
Николай
К сему министр императорского двора, генерал-адъютант, князь Оселиани руку приложил 11.08.2002 г.
24 сентября 2002 года
Тегеран, бывшая «Зеленая зона»
Люнетта, маленькая Луна
Я ошибался, предполагая тогда, что я вижу Тегеран в последний раз и все мы – видим Тегеран в последний раз. Как ушли – так и вернулись…
Перелет был долгим и утомительным, с несколькими пересадками. Самолетом в Баку, город большой нефти, что-то типа русского Марселя в смеси с Далласом. На данный момент Баку был административным центром управления новыми Персидскими территориями. Но в Баку я пробыл недолго – всего два дня. Как новоназначенный Военный и гражданский Наместник Его Императорского Величества на Персидских территориях я приказал всей военной и гражданской администрации перебазироваться из Баку в Тегеран, потому что столица территорий находится именно там. Всем, кто возроптал, ссылаясь на плохой климат, наличие детей и тому подобные обстоятельства, я сказал, что больше с ними работать не желаю. Жестко – но правильно.
Как говорится в Коране – сидите с сидящими.
Коран я приобрел в Санкт-Петербурге, после того, как немного оправился от очередного ранения и решил, что пора приступать к справлению возложенной на меня Государем службы. Зашел в Санкт-Петербургскую соборную мечеть, которую посещали в основном живущие в городе татары, и собрался купить Коран – но имам-хатыб мечети преподнес мне его в дар, сопроводив словами «Спасутся те, кто уверуют». То ли меня знают уже по всем городам и весям, то ли на лице что-то недоброе написано. Тем не менее чек я выписал, только – на благие дела.
Вертолет Сикорского, на котором я прилетел, приземлялся ровно в том месте, откуда меня эвакуировали, – просто пилоты знали площадку перед русским посольством и приземлялись обычно на нее. Перед этим я попросил заложить круг над Тегераном – и пришел в ужас от того, что увидел. Просто удивительно, как правление варваров, сменивших тирана, способно уничтожить один из лучших городов Востока. Конечно, была тут и наша работа, направления ударов моторизованных групп с высоты птичьего полета были видны без карты – но большую часть работы все же проделали сами персы.
Мне пришло в голову, что ни один предшествовавший мне наместник не имел дела с таким. Когда брали Багдад – что там было? Нищие улицы, дома и виллы, какие небоскребы, господа. Заводы – да не было там никаких заводов. Даже Варшава в восемьдесят втором после подавления большого рокоша не выглядела так страшно – поляки все же были цивилизованной нацией и не рушили собственную среду обитания. А здесь – рушили. Убивали инженеров, разрушали дома и заводы. Словно дьявол вселился в людей – они с яростью вгоняли свою страну в средневековье и люто, до зубовного скрежета ненавидели всех, кто этому противостоит.
Может быть, Ульянов был в чем-то прав
[35]
.
Но – ничего. Шалите, господа. Не Ульяновы – восстановим.
Вертолет коснулся земли своим шасси, пилот не стал глушить турбины. Поползла вниз аппарель, кроме меня на вертолете летело еще двадцать тонн груза. Его надо разгрузить, потом вертолет дозаправится в Мехрабаде и полетит обратно.
Я поблагодарил экипаж, спустился на персидскую землю по трапу – прыгать как раньше, я не могу и возможно – уже никогда не смогу. С горечью посмотрел на изуродованный сад, на закопченные стены посольства – здесь было что-то вроде исламского комитета, потом они разбежались, когда стало понятно, что армия взяла город и сопротивление бесполезно. Через испачкавшую стены черную копоть проступали написанные на фарси лозунги. Я не знал, что здесь было написано, и не хотел знать.
Люди занимались своим делом. Чуть в стороне – несколько голых по пояс казаков сноровисто орудовали лопатами, наполняя землей большие, армированные стальной обвязкой мешки. Это HESCO – идею подсмотрели у англичан, здравая идея, быстро и выходит на порядок дешевле, чем применяемые раньше для защиты территорий бетонные блоки. Бетон мы найдем куда деть, и без этого предстоит много, очень много работы.
– Равняйсь! Смирно! Равнение – на старшего!
Побросав лопаты, казаки и, как оказалось – гвардейцы из бодрствующей смены, выстроились в некое подобие строя – по пояс голые, но с оружием. Оружие лежало рядом с ними, на листе брезента, расстеленном рядом с ямой, из которой добывали землю.
