В это время вторая, меньшая по размеру, группа атакует с воздуха. Каждый транспортный вертолет, снабженный оружейной системой «Коршун», может переносить двадцать человек, прикрывая их огнем. Две установки, по четыре пулемета каждая, прикроют от «Стингеров» и «Блоупайпов», которые здесь, вне всякого сомнения, имеются. Два вертолета «В50», способные наносить удары с расстояния десять километров, должны «зачистить» наиболее опасные цели, но не термобарическими ракетами, а при помощи автоматических пушек и универсальных пушечных контейнеров. Таким образом и они подвергались риску быть сбитыми ПЗРК, но от применения ракет могло случиться все, что угодно. Например, здание может (и даже наверняка) рухнет, завалив ход на нижние этажи. Боевые машины пехоты в начале боя должны были огнем пушек подавлять все выявленные цели, особенно важным было подавить мобильные огневые точки с вертолетными пулеметами на вооружении
[99]
.
В бой шли все. Десантники, спецназовцы, отставники, оказавшиеся здесь потому, что людей не хватало, – все. Согласно расчетам погибнуть в этой операции должен был каждый третий, и это в лучшем случае…
В десантном вертолете с простым позывным «Первый» были погашены все огни, двадцать человек, вооруженных с головы до ног, – каждый нес на себе килограммов по пятьдесят – сидели по обоим бортам. Десантироваться они должны были по «аллее», то есть на единственную улицу Екатеринбурга-1000 – под огнем с трех сторон, от ангаров и от головной башни. Смертельно опасно, но другого выхода не было. Надеялись только на флотских вертолетчиков – им следовало подавить пушечным огнем цели в главном здании, так называемой «свечке», да еще на системы постановки помех на каждом вертолете. В «свечке» же, если верить строительным планам, имелся пассажирский лифт и лестница вниз, на подземные этажи. Где находился грузовой лифт – никто не знал. Кроме «свечки», все строилось по не требующим архитектора проектам.
Штурм начался неожиданно, никакого сигнала не было вообще – противник явно мог слушать частоту, и если даже у него нет приставки ЗАС, любой всплеск активности в радиоэфире отследить довольно легко. Просто ночь – а была уже кромешная, темная ночь – внезапно расчертили трассы автоматических пушек, и это стало сигналом к началу операции.
– С Богом! – прозвучало в наушниках у всех, это были слова пилота.
И сразу стало как-то легче. С Богом – с этими словами русские солдаты не первую сотню лет шли на войну и на смерть. И какая разница, что в руках – шашка или автомат…
Вертолеты рванулись вперед, небольшой квартал, словно вырванный из какого-то современного города и перенесенный волей Аллаха в безжизненные пустынные места Персии, оказался в перекрестье огненных трасс, но трассы летели не только в одну сторону, но и в другую.
Вертолетам предстояло преодолеть десять километров, в то время как грузовикам – только четыре, – и поэтому пилоты отлично увидели то, что произошло внизу. Чтобы не потерять ориентацию, они шли параллельно трассе, и как раз там, когда они настигли идущую без огней колонну грузовиков, просверкнуло, грохнуло, и оба вертолета подбросило вверх ударом невидимого кулака, затрясло. Двигатели взвыли, летчики старались удержать машины в воздухе, преодолеть этот последний проклятый километр.
– Утечка в гидравлике! – заорал второй пилот, в то время как первый пытался совладать с педалями. Приборная панель вспыхнула желтым, а в нескольких местах и красным.
– Шунтируй!
Второй пилот уже делал это, но видел, что дело дрянь.
– У меня педали здорово трясутся!
– Что-то не то с хвостовым ротором!
Вторая машина чувствовала себя не лучше – взрыв ударил и по ней, за нею тянулся дымный след, невидимый в темноте.
– Готовимся к аварийной!
– Держи!
– Десанту готовиться к экстренной!
Бортстрелок, который должен был управлять установкой «Коршун», бросил ее, все равно смысла в ней уже нет, на четвереньках, потому что трясло, кинулся на свое место, чтобы успеть пристегнуться. Аппарель была в нижнем положении, и десант с ужасом смотрел на то, что произошло. Кто-то отлично просчитал возможные планы штурмующих и заложил взрывчатку под дорогу гораздо дальше от комплекса, чем это предполагали. Судя по силе взрыва, из наземной группы вообще могло не остаться в живых никого.
Навстречу вертолетам летели трассеры, подавить все огневые установки не удавалось. Вертолет уже разворачивало – отказывал хвостовой ротор.
– Держитесь!
Вертолет снижался с шумом и тряской. Надрывалась криком рация, но до нее никому не было дела…
Тяжелая машина плюхнулась, с шумом, грохотом, подняв тучу пыли и песка, проехала немного по жесткой песочно-соляной корке и ткнулась носом в крайний ангар, пробив по пути декоративный забор. Этот ангар на какое-то время прикрыл их от огня противника, самого страшного – с высотной башни.
Второму вертолету повезло меньше. Он был не так сильно поврежден, пилот принял решение все же дотянуть до места десантирования и там посадить машину. Это было ошибкой – вырвавшаяся из-за одного из зданий машина остановилась, и пульсирующий алый луч распорол кабину вертолета, который был уже в паре десятков метров. Вертолет шел на минимальной высоте и рухнул прямо в начале единственной улицы Екатеринбурга-1000. Хрястнули о бетон лопасти, вертолет заваливался набок, несущий ротор бешено вращал огрызки лопастей, а сами лопасти полетели во все стороны. Одна пропорола стену ангара и влетела внутрь, вторая улетела куда-то в небо. Третья ударила по не успевшей убраться машине, и осколок лопасти, как гильотина, снес голову пулеметчику.
Небо то тут, то там перекрещивалось мутными дымными следами, вспышками рвались самоликвидаторы реактивных гранат.
Один из вертолетов «В50», которые могли держать обстрел из двадцатитрех– и даже тридцатимиллиметровой пушки, задымил, пошел на снижение – только Бог, или скорее Сатана, знает, как это удалось бандитам. Второй ударил по высотке неуправляемыми реактивными снарядами…
Сильно, даже кружилась голова, пахло дымом. Где-то что-то горело, грохотало…
Вставай…
Их спасли кресла – специальные десантные кресла, частично компенсирующие удар, но все равно удар был силен. Так силен, что на несколько секунд погасил сознание, а надетая на них броня не спасла, но только усугубила положение.
Араб окончательно пришел в себя, закашлялся – гарь лезла в глотку, першило. Рядом возился еще кто-то…
