– Азард, – сверкнул зубами он, – хвалю. Габриелян Дро Арташесович, Главное разведывательное управление, начальник разведки армейской группы.
– Поручик граф Ежи Комаровский. Я должен ...
– Кордава ждет в пункте боевого управления, тебя бы сразу к нему переправили, да господин фельдмаршал повелел немедленно доставить пред очи, как только ты выйдешь к боевым порядкам наших войск. Куришь?
– Нет.
– Тогда у входа меня подожди, я сейчас бумаги возьму и поедем. Выход найдешь?
– Так точно.
Стемнело – совсем, и часть огней в крепости погасили. С Буга веяло живительной после дневной жары прохладой, о матовое стекло фонаря билась мошкара. Под ногами часовых хрустел щебень.
Генерал Габриелян появился довольно скоро, со стальным чемоданчиком в руке, пристегнутым к запястью толстым тросиком с замком. На глазах у него, несмотря на ночь, были черные очки.
Военная разведка занимала блок модулей в самом центре построения по старой схеме «каре». Через каждые несколько метров модули разведчиков стерегла полевая система контроля периметра – столбик, испускающий лазерные лучи, стоит только прервать луч – тревога. Но самое главное ждало графа Ежи внутри одного из модулей. Он вошел туда, мечтая только о том, чтобы побыстрее доложиться и поспать, пробежался глазом по казенной обстановке и...
– Елена? – неверяще спросил он...
Генерал Габриелян, начальник военной контрразведки группировки и полковник Генерального штаба Кордава какое-то время смотрели на влюбленных, потом Дро Арташесович деликатно откашлялся.
– Нестор, ты квартиру снял, как положено?
– А как же... – Кордава с ухмылкой протянул ключи. – Проспект Александра Четвертого, двадцать один – семнадцать, все как по инструкции. Для тайных встреч с агентурой, осведомителями и прочих нужд. На цельный месяц, и замки сменил.
Генерал взвесил на руке ключи, потом достал еще одни – от внедорожника, на котором они ехали. Бросил на стол.
– Адрес запомнил, лейб-гвардеец?
– Так точно.
– Тогда дуй туда, джигит, – это северо-восточнее крепости, большой проспект. Найдешь. Ничего там не ломать и за собой прибраться. Завтра в девять ноль-ноль чтобы был здесь как штык. Начинаем работать.
– Так точно... спасибо... господин генерал.
– Не за что... – ответил за генерала полковник Кордава. – Сам таким джигитом был. Кровь горячая... езжай, в общем, и времени не теряй.
14 июля 2002 года
Брест, Российская империя
К девяти ноль-ноль граф Ежи умудрился-таки не опоздать. Хотя сделать это было – затруднительно.
Оказалось, старый Бронислав, не раз видевший рокоши и представлявший, что теперь можно ждать, при первых же признаках ушел из дома и увел за собой Елену, полагая, что ее будут искать. Прикидываясь крестьянами, они пробирались к границе, пока не перешли ее и не наткнулись на русские войска, стоящие лагерем. Там их, как подозрительных, сдали в контрразведку группировки. Елену опросила контрразведка, и это не в последней степени стало одним из аргументов в пользу того, что подозрительный инициативник в Варшаве это и есть граф Ежи Комаровский, по крайней мере Елена опознала его голос. О том, что Елена уже в Бресте – контрразведка утаивала, поскольку молодой граф Комаровский нужен был там, на вражеской территории, и чтобы он ни на что не отвлекался. Потом... как только он вышел в боевые порядки наступающих частей, скрывать смысла уже не было.
Как только он явился в контрразведку, его сразу препроводили в другой модуль, обстановка которого чем-то напоминала военно-полевой трибунал. Длинный стол с тремя стульями – для трех судей, по-видимому, – и чуть в стороне еще один, с аппаратурой. Ни флага, ни портрета Государя, как это полагается в таких случаях, – ничего. Ему предназначалось что-то вроде кресла, от которого шли провода к ноутбуку, стоящему на боковом столике, и еще к какой-то специальной аппаратуре. С трех сторон стояли видеокамеры на штативах. Резиновый коврик перед стулом наводил на совсем невеселые мысли.
– Это что? – спросил граф Ежи.
Сопровождавший его Кордава с серьезным видом пояснил:
– Это детектор лжи. Видите ли... обстоятельства вашей жизни последнего времени заставляют нас испытывать серьезные сомнения. Контрразведка имеет к вам вопросы, которые необходимо прояснить. Кроме того – вопросы к вам имеет и сыскная полиция, представитель которой, титулярный советник Штольц, здесь присутствует. Мы просим вас пройти проверку на детекторе лжи, причем предупреждаю сразу, что результаты этой проверки мы открываем испытуемому только по своему усмотрению. Поскольку вы не являетесь лицом, допущенным к секретной информации, и не давали подписку – мы не имеем права заставить вас пройти детектор. Вы можете отказаться это сделать или потребовать присутствия представителя вашего полка при испытании. В любом случае, командование вашего полка имеет право ознакомиться с результатами этого испытания, и мы обязаны будем их предоставить, с вашего согласия или без оного. Итак?
– А это... насколько точен прогноз?
– Это не совсем прогноз. Скажем так – это не последняя инстанция, но правдивость машина устанавливает весьма точно. В любом случае, устанавливать, виновен или не виновен в чем-либо человек на основании только данных детектора, мы не имеем права.
– А в чем я могу быть виновен?
Полковник Кордава махнул рукой:
– Видите ли, поручик... Мы до сих пор не можем понять ход развивающихся событий, и это очень плохо. Но кое-что проясняется. Первые беспорядки были зафиксированы тогда, когда неизвестное лицо убило профессора Юзефа Ковальчека из Варшавского политехнического. Я понимаю... за последнее время вам не довелось читать газеты, а вот мы их читаем. В британской и австрийской прессе поднята целая буря, в североамериканской тоже. В убийстве Ковальчека обвиняют вас, а потом и нас. Якобы мы, зная о его содомских наклонностях, подвели к нему содомита-соблазнителя, который его совратил, а потом убил.
Граф Ежи помрачнел.
– А содомит-соблазнитель...
– Увы, это вы, граф, и в ваших же интересах отмыть это пятно, докопавшись до истины – ведь Ковальчека же кто-то убил, и это факт. Содомиты всего мира подняли жуткий скандал... вы знаете, что так называемый Король Польши Борис Первый тоже...
– Слышал.
– Иные газетчики доходят в своих измышлениях до того, что именно из-за этого Россия напала на только что родившуюся Речь Посполитую.
– Омерзительно.
– Более чем, пан граф, но иного от содомитов ждать не приходится. А газетчики – те же самые содомиты, только моральные. Не так давно в Санкт-Петербурге один флотский офицер поджег типографию и отхлестал издателя кнутом...
– Князь Воронцов, я слышал.
– Увы, но мы этого сделать не можем. Мы можем только докопаться до истины, если это возможно.
