…Русский выбрался из города довольно быстро, он хорошо помнил дорогу и не заблудился. По дороге он чуть свернул и не отказал себе в удовольствии пройти той улицей, где был дворец принца Акмаля. Сразу от базара он обнаружил слежку, неумелую, но не стал отрываться, чтобы не спугнуть. Пусть думают, что он ничего не заметил.
Напарник был уже у машины. Они обнялись, как это было принято здесь, и русский незаметно передал напарнику свой сотовый телефон. Напарник полез в кабину, через переходник подключил телефон к совершенно секретному прямому терминалу, выходящему на спутниковую систему целераспределения «Легенда». Секунда — и точные координаты целей ушли на спутник, тот в свою очередь передаст их в штаб. Задание выполнено.
Меньше суток до удара. Завтра всё здесь изменится.
Русский прошел к кузову машины, отпер его и забрался внутрь. Вернулся он с чемоданчиком, залез в просторную кабину, открыл его. Там, в гнездах из серого поролона, лежали дополнительные приспособления к автомату Калашникова. Выбрав тепловизорный прицел, русский начал молча устанавливать его на свой автомат.
Напарник сел рядом, протянул лепешку с бараньим мясом и перцем. Русский положил лепешку на приборную панель, есть не стал. Достал из гнезда лазерный целеуказатель.
— Ты куда-то собрался? — иронично осведомился напарник.
— Там дети, — лаконично ответил русский, устанавливая лазерный целеуказатель армейского стандарта сбоку на цевье.
— Какие дети? Араб, ты в уме?
— Русские дети. Два мальчика и девочка.
— Откуда они там?!
— Не знаю. И знать не хочу.
Напарник схватил Араба за плечи, развернул к себе.
— Ума лишился? Что еще за дети?
— Наверное, похищенные. Их надо вызволить оттуда.
— Не сходи с ума. Завтра — время Ч! Может быть, даже сегодня ночью.
Ни один из офицеров не знал, когда будет время Ч, такое не сообщают, тем более тем, кто идет за линию фронта. Но подозревали, поскольку знали, как действует армия, что написано в боевых уставах. Разведывательные данные после проверки их достоверности подлежат реализации немедленно. В данном случае — данные достоверны, для того и послали разведывательную группу, чтобы проверить данные спутниковой разведки непосредственно на местности. Теперь данные переданы в Легенду в виде набора глобальных координат целей. Отправлявший их на задание куратор ГРАДов от КСО генерал фон Бредов
[110]
предупредил, что после передачи последнего набора координат у них будет только «шесть плюс», то есть только шесть часов, чтобы выйти из-под удара. По истечении шести часов ракетно-бомбового удара по обозначенным координатам можно будет ждать в любую секунду.
— Вот именно! А они — там.
— У нас приказ. Ты что, хочешь нарушить приказ?!
— Приказ выполнен. Цели обозначены. Хочешь — уходи, справлюсь без тебя.
— Бросить напарника? Тебе не кажется, что это не про нас?
— Тогда делай выбор. Я — не отступлю.
— Давай запросим штаб. Терминал двусторонний.
— Я знаю, что он скажет. Выходить в точку эвакуации немедленно.
— Тогда какого хрена ты творишь?
Араб отложил в сторону автомат.
— Кому мы служим, ответь мне, Бес? Ответь как на духу.
— Родине. России.
— А что такое — Россия?
Вопрос, конечно, был интересным. Попробуйте сами ответьте, что такое — Россия? Только ли территория — самая большая в мире?
— Не знаешь… И я не знаю. Но чувствую. Сейчас Россия — это те дети, которых похитили и привезли сюда. Мы служим России, и наша задача в том, чтобы достать их оттуда и вернуть за родную землю. Они для нас — Россия, каждый подданный Его Величества для нас — Россия.
Бес открыл дверцу, сплюнул в пыль.
— Вообще-то и у нас в моталках
[111]
было: своего бросить — последнее дело.
— Вот именно. Если хочешь исполнять приказ так, как он отдан, — исполняй его. А я буду поступать так, как мне велит совесть.
— Аллах затмил твой разум…
При упоминании Аллаха Араб повернулся к Бесу.
— Я тебе расскажу кое-что. Знаешь, почему я пошел в спецназ?
— Не знаю. Ты же не рассказывал никогда. Сидишь и молчишь.
— Теперь расскажу. Тогда, в Бейруте, у нас была семья. У меня были брат, сестра, отец и мать. Когда пришли исламисты — ты должен помнить, что тогда произошло в Бейруте, — у меня не осталось никого. Большую часть казаков вырезали на полях, уцелели немногие. Меня тогда выпороли за хулиганство, вот почему я остался дома и не пошел на поле. Потом отец и другие казаки, кто еще оставался в живых, пробрались в поселок. Мы достали пулемет и выманили бандитов на околицу, в чистое поле. Но в живых остался только один я, бандиты схватили меня и предлагали принять ислам, но я отказался. Тогда они распяли меня на кресте. Видишь?
На руках Араба еще остались следы от гвоздей, почти незаметные кружки гладкой кожи. Такие, как остаются после ожогов, когда поверх обожженной ткани нарастает кожа.
— Подполковник Тихонов, который нас учил, тогда еще служил в действующих частях, не инструктором. Его группу забросили в наш район для того, чтобы разведать обстановку, определить наличие опасности для вертолетов с десантом, подобрать и зачистить площадки для десантирования основных сил. Их было шестнадцать человек, и у них был приказ: только разведка. Не вмешиваться ни во что до подхода вертолетов с десантом. Но он нарушил приказ, он пошел на штурм захваченного казачьего хутора и уничтожил бандитов, тех, кто оставался к этому времени в живых. Он и его люди сняли меня с креста и эвакуировали военным вертолетом, только поэтому я жив до сих пор. У него был приказ не вмешиваться, но он поступил так, как подсказало ему чувство долга и его офицерская честь. А что подсказывает тебе твоя честь, Бес? Ни у тебя, ни у меня нет отца, на которого мы могли бы равняться, нам не у кого спросить совета. Скажи, Тихонов достоин того, чтобы на него равняться?
Бес вместо ответа с шумом захлопнул дверцу машины. Достал из кобуры свой пистолет, открыл бардачок и извлек из него черную сосиску глушителя. Начал накручивать на ствол.
