Дальше русский пошел разыскивать тот дукан, о котором говорил ему дукандор. Его он искал дольно долго — дукан на вид был невзрачным и, чтобы найти его, пришлось обойти половину рынка. В центре почти во всех дуканах торговали наркотиками, они были упакованы в двойные мешки из плотного полиэтилена, расфасованы по килограмму, пять, десять и пятьдесят килограммов. Местные крупные торговцы, отлично понимая, что за большую партию наркотиков не хватит наличности, чтобы расплатиться, вели все расчеты через центральный торговый дом картеля, по записям. Он располагался в восточной части рынка и охранялся не менее чем сорока боевиками при двух бронеавтомобилях и нескольких внедорожниках с крупнокалиберными пулеметами. В его укрепленных подвалах лежали слитки золота, как обеспечение торговых операций, и из этого места можно было перевести деньги почти в любую точку земного шара, минуя официальные банковские каналы. Здесь находился один из крупнейших центров «Хавалы». Караванщик прошел мимо этого здания, демонстративно не обращая на него внимания, но на самом деле всё подмечая. Он не стал ничего покупать, потому что знал — если он сейчас придет покупать, его, скорее всего, просто зарежут, отберут автомат и деньги. В этих рядах первый встречный купить не мог.
Для него это была просто цель для удара, которую он сейчас доразведывал.
Дукан, в который его направили, как и все прочие, располагался на первом этаже давно построенного здания. На втором и третьем этажах был склад товара, маленькая гостиница и жилище хозяина.
Русский уверенно подошел к сидевшему на своей телеге и отдыхавшему хазарейцу.
— Мне нужен Керим, — сказал он.
— Керим? Не знаю никакого Керима…
— Тогда позови того, кто знает, тупая, ленивая скотина! — разозлился русский.
Злобное ругательство оказало должное воздействие на хазарейца. Вскочив с телеги, он метнулся в дукан и вернулся с невысоким пацаненком-пуштуном.
— Кто спрашивает Керима? — спросил тот.
Вместо ответа русский подал бумажку. Пацаненок мельком глянул на нее, убежал в дукан, и через пару минут навстречу русскому вышел, запахивая халат и облизывая жирные от плова пальцы, честный торговец Керим.
— Аллах да благословит ваш путь. Что нужно русскому от нищего, молящего Аллаха о прощении торговца Керима? — витиевато спросил торговец.
— Мне нужно купить, — коротко проронил русский.
О том, что именно надо купить, вопросов никто не задавал. Здесь, на джелалабадском базаре, все отлично понимали в таких случаях, о чем идет речь.
— Здесь всё, что мы продаем, русский, больше у нас ничего нет. Выбирай, какой товар тебе по душе.
— Ты знаешь, что мне нужно. Алиджон-хан мне сказал, что если мне понадобится купить, то стоит только обратиться к нищему торговцу Кериму, и он продаст мне все, что необходимо.
Керим задумался. Русского он никогда не видел, но имя Алиджона, среднеазиатского бая и главаря наркомафии, говорило о многом. И знали это имя не все.
— Мы не знаем твоего имени, русский… — осторожно произнес Керим.
— Алиджон-хан сказал, что его имени будет достаточно.
Русский вел себя правильно. Даже очень правильно. Мало того, что он назвал имя Алиджон-хана, он не назвал своего имени, заявив, что имени Алиджон-хана будет достаточно. Теперь, если он вернется к себе и скажет, что имени Алиджон-хана недостаточно на джелалабадском базаре, гнев среднеазиатского бая настигнет наглецов и сквозь границу. В Средней Азии были свои порядки, и с какими-то из них мирились даже сильные и воинственные русские. Мало в мире найдется более жестоких, хитрых и коварных людей, чем среднеазиатские баи.
— У тебя есть деньги, русский? — спросил Керим.
— У меня их нет. Но у меня есть товар, который я привез сюда и который можно выгодно здесь продать. Глупо ехать пустым в обратный путь.
— Какой товар ты хочешь продать, русский?
Вместо ответа русский похлопал рукой по висящему у него на груди новенькому русскому автомату Калашникова.
— К каждому — БК и полный набор. Со складов, в смазке, — коротко и понятно отрекламировал свой товар караванщик.
Значит, к каждому — четыре магазина, сто двадцать патронов, подствольный гранатомет с двумя подсумками, три прицела — коллиматорный, оптический малой кратности и ночной, передняя рукоятка, глушитель. Такое здесь продавали редко, обычно везли оружие со складов длительного хранения, подержанное. Если русский говорит правду, то стоит перехватить эту партию, потом ее можно будет не спеша распродать за хорошую цену. Русское оружие всегда можно продать за хорошую цену, оно надежное, прочное и безотказное, как раз для суровых афганских гор.
— Что ты хочешь за свой товар, русский?
— Цену я назову вечером. Я не знаю, что здесь стоит такой товар.
Умно… Очень умно…
— Хорошо. Слово Алиджон-хана — закон для нас. Я провожу тебя, русский…
30 июня 2002 года
Афганистан, город Джелалабад
Рынок
Операция «Литой свинец»
Оперативное время минус двенадцать часов тридцать одна минута
Нищий торговец Керим повел русского не в ряды, где торговали по мелочи, он повел его в караван-сарай, расположенный в восточном секторе базара. В этом неприметном, небогато выглядящем караван-сарае каждую минуту из рук в руки переходят миллионы — долларов, рублей, фунтов, чего угодно…
Пехлеваны
[104]
, вооруженные до зубов, расступились перед ними…
Они прошли по залу, сопровождаемые быстрыми и жесткими, острыми как клинок взглядами, зашли в какой-то темный коридор, тоже охраняемый. Керим остановился, три раза постучал в стену, и стена отошла в сторону…
Толстый торговец тяжело поднялся навстречу им. Он был закутан в цветастый халат, его лицо пересекал уродливый красный шрам, волос на его массивной голове почти не было. В клетке, стоящей на столе, кричал и бесновался кехлик.
— Кого ты привел сюда, Керим? — спросил он.
— Этот человек пришел издалека. Алиджон-хан передал нам салам, хозяин…
— Он не таджик. Я вижу его впервые. Он не человек Алиджон-хана.
— Хозяин, он всё правильно сказал и сделал. Да будет позволено заметить нищему торговцу Кериму, что Алиджон-хан много работает с русскими.
Караванщик стоял, молча слушая разговор. Он не всё понимал, но «Алиджон-хан» понял отчетливо. Никто не посмел отобрать у него автомат, в кабинете никого не было, но он чувствовал, что в него сейчас целятся из нескольких стволов.
— Я его не знаю. Чего он хочет?
