…Он медленно шел по тротуару, иногда останавливался и снимал то, что его заинтересовало, на мобильный телефон. В одном месте остановился и узнал цену на ковры. Торговцу он сказал: пока что у него нет денег, но он привез товар, и после того, как он его продаст, деньги будут. Дукандор
[101]
понимающе закивал и отправил его к соплеменнику, подал ему какую-то бумажку, исписанную арабской вязью, и заявил, что если он отдаст эту бумажку тому, кому он сказал, то получит хорошую цену на свой товар и хорошую цену на то, что он собирался купить на обратный путь. Торговые люди здесь работали большими семьями и кланами, знали друг друга в поколениях, старались переженить детей и породниться, помогали друг другу чем могли. Торговать здесь было нелегко — принц Акмаль был жадным и жестоким правителем, он обкладывал данью торговцев, хотя Аллах свидетель, у него хватало денег и без этого. Те же, кто не платил, оказывались в зиндане или сразу в реке Кабул, если некому было выкупить должника из зиндана. Приходилось держаться друг за друга…
Поговорив с торговцем на смеси русского и пушту — торговцы здесь знали все языки мира, — караванщик отправился дальше…
Рынок можно было опознать издалека — по шуму, крикам, вони, стуку телег по мостовой. В Афганистане были проблемы с бензином, сюда не шел ни один нефтепровод, бензин стоил дорого, и его было мало, а то и не было вовсе. Потому автомобиль здесь был роскошью, а большую часть мелких транспортных работ выполняли хазарейцы с их неспешными телегами на огромных колесах. На эти телеги нагрузили столько, что это казалось невозможным увезти. Но хазарейцы — невысокие, мускулистые, с узким, нетипичным для афганцев монголоидным разрезом глаз — впрягались в свои телеги и везли непосильную ношу, стуча деревянными сандалиями по мостовой и перекрикиваясь между собой на своем, непонятном пуштунам языке. Афганистан вообще был многоплеменной страной, и хазарейцы были одной из его загадок. Кое-кто вообще считал пуштунов — основное племя Афганистана — потомками одного из еврейских колен.
Нервно, как все ступающие на базар, проверив, надежно ли застегнут карман, где лежала пачка денег, и поправив автомат, караванщик окунулся в людское море, как пловец в воду. Море поглотило его…
Афганский базар, как, впрочем, и любой восточный, — это совершенно особенный мир. И делать на нем покупки надо уметь…
Главное — никогда не показывай свой интерес к чему-либо. Сначала пройдись по всем рядам, равнодушно поглядывая по сторонам и тем не менее подмечая то, что тебе нужно. Если ты задержишься сразу у какого-либо дукана, спросишь про цену, затащат в дукан и не отпустят, пока ты не купишь и то, что тебе необходимо, и то, что тебе не нужно. Сначала пройдись по рядам и выясни обстановку.
Потом уже подходи к тому, что тебя заинтересовало. Никогда не соглашайся на цену, которую тебе назовут, смело называй цену, как минимум, в пять раз меньше. Торг — это суть жизни базара, это ее квинтэссенция, это то, ради чего здесь все собрались. Лишив торговца торга, ты, во-первых, переплатишь за товар в несколько раз, во-вторых, оскорбишь его, потеряешь намус, уважение. Самые жадные торговцы завышают первоначальную цену в пять-семь раз, самые совестливые — раза в три. Для русского, где в лавках тоже торгуются, но купец может дать скидку двадцать-тридцать процентов, не больше, такое завышение цен выглядит диким. Но в чужой монастырь со своим уставом, как говорится…
Торг может растянуться на час и больше. Не торопись, если торговец не хочет снизить цену, демонстративно отойди в сторону, приценись к товарам в других лавках, даже если намерен купить в первой. Демонстративно похвали чужой товар, если торговцы затеют между собой перебранку, кляня друг друга последними словами — это очень хорошо. Возможно, тебе и в другой лавке предложат нужный тебе товар: не все товары лежат на виду, а если в этой лавке такого товара нет, может, он отыщется в лавке соплеменника.
Не забывай о бакшише
[102]
. Если ты покупаешь не для себя, обязательно спроси про бакшиш, это не коррупция, это тут образ жизни такой. Если покупаешь для себя, тоже спрашивай про бакшиш да понаглее. В качестве бакшиша могут дать, к примеру, старинную монету, которой у тебя на родине цены не будет. Ты тоже можешь дать бакшиш торговцу, но если не хочешь — не давай, потому как покупатель всегда прав.
Вообще вести себя здесь надо понаглее, но вот с матом — поосторожнее. Многие афганцы понимают русский язык, и то, что ты используешь для связки слов, они могут счесть за смертельное оскорбление. От друга до смертельного врага здесь — один шаг. Если в дукане окажется женщина, не смотри в ее сторону, не замечай, что она есть — сам не заметишь, как наживешь кровника. В Афганистане принцип отношений с женщинами укладывается в понятие «намус
[103]
», и если люди начинают говорить о грехе — то значит, он был, вне зависимости от того, был он или нет на самом деле. В таком случае никто не спросит у афганца, отчего вдруг скоропостижно преставилась его благоверная и почему ему пора на войну, пора доставать из ножен кинжал. Ведь согласно принципу «тура»: «Не вынимай кинжал без нужды, но, если вынул, вложи его в ножны красным от крови». Так что и на базаре, и в других местах здесь надо вести себя осторожно и не совать нос куда не следует. Правда, есть принцип: с одинокой женщиной на дороге можно сделать всё, что угодно, потому что, если мужчины ее рода не ценят ее, отправляя в долгий путь одну, значит, ее могут не ценить и другие мужчины.
Первым делом караванщик обратил внимание на ряд, где продавали куртки. Удивительно, но в Афганистане умели делать хорошие курки, теплые и долговечные, хотя здесь не было свиней и, соответственно, не было свиной кожи. Куртки шили подбитые мехом, теплые, с потайными карманами для автоматных магазинов — если повезет, то магазин сработает как бронежилет, остановит пущенную в тебя пулю. Торговля у караванщика заняла полчаса, торговался он умело, дважды отходил к соседним дуканам, и в последний раз дукандору пришлось бежать за ним, расхваливая свой товар и одновременно осыпая проклятьями своего соседа, который был плохим мусульманином, наполовину таджиком, и у которого в семье был всего один сын и четыре дочери. Последнее, по афганским меркам, было нехорошо, хотя выросшую дочь можно было выгодно продать. В конечном итоге водитель заплатил за две куртки столько, сколько без торга ему не хватило бы заплатить и за половину одной. Куртки торговец ему плотно связал и помог надежно закрепить за спиной, чтобы не занимали руки.
