— Что за хреновину мы делаем? — спросил Мантино, пытаясь глотком колы погасить горящий во рту пожар.
— Что ты имеешь в виду?
— Сегодняшнюю ситуацию. Тот парень, священнослужитель — я первый раз видел, чтобы кто-то мог так успокаивать толпу. Если мы его выдворили, то зачем? Чтобы негры шли и дальше воровали по мелочи? Чтобы был погром? Нам вообще нужно спокойствие на улицах или не нужно? Какого хрена?
— Знаешь… — МакДугал немного помолчал, решая, стоит ли доверяться напарнику или нет, — я тебе скажу одну вещь, только это должно остаться между нами. Чтобы ты понимал, с чем мы имеем дело, о’кей?
— Могила, — заверил Мантино, — мог бы и не предупреждать.
— Мало ли… Так вот — в Вашингтонском офисе ФБР был парень, который работал по программе КОИНТЕЛПРО-Крест. Один из самых опытных контрразведчиков, его перебросили с наблюдения за римским посольством. Его звали Кейт Коннор, может быть, слышал мельком. Так вот, через год СРСники вывалили нам на стол его снимки и записи аудиоконтроля, как он ходит в подпольную православную церковь. И исповедуется русскому священнику. В исповедях он ничего не сказал, но сам понимаешь, что агент, работающий по программе Крест, в православную церковь ходить не должен. Его вызвали на комиссию по служебной этике, решили показательно раскатать в блин, чтобы неповадно было другим. Потом, когда его понизили до специального агента и отправили в какой-то занюханный полевой офис в центре страны… короче, мы с ним сидели и пили пиво в баре. Конечно, у нас в Бюро есть поганая традиция, когда кого-то объявляют отверженным, он и становится отверженным, но мне на это всегда было плевать. Я его тогда и спросил: а на хрена? На хрена ты, старший агент, который через пару лет вполне мог стать инспектирующим агентом, а в перспективе и заместителем директора, спустил в сортир свою карьеру? Он помолчал, но потом ответил. Он сказал: «Знаешь, Джек, я не хочу погружаться всё глубже в дерьмо, захлебываясь в нем, и делать вид, что ничего не происходит». У него было двое сыновей, младшему восемь. И вот мальчонка в один прекрасный день пришел из школы, а Кейт позаботился и отдал парня в хорошую школу, и сказал, кем он хочет быть в будущем. Он сказал, что хочет быть геем и что у них в школе каждую неделю преподают уроки толерантности. А там, на этих уроках, говорят, что геи — хорошие люди, что всем надо дружить с геями, рассказывают сказки про детей, которых усыновили два добрых папы. А когда Кейт бросился в церковь — он был протестантом, — то падре сказал ему, что всё правильно, что даже они теперь регистрируют гражданские сожительства между представителями сексуальных меньшинств
[36]
. То же самое ему сказали и в католическом храме. И лишь православный священник, который приехал сюда проповедовать из России и против которого Коннор должен был работать, сказал, что это — страшный грех перед Господом и растление детей. И посоветовал, что делать и как воспитывать ребенка, чтобы его не коснулась эта мерзость. Собственно говоря, с этого все и началось, он угрожал подать на школу в суд и забрал оттуда сына, информация попала в Министерство юстиции, в отдел, который занимается вопросами служебной этики. Минюст быстро установил, что речь идет об агенте ФБР из контрразведывательного отдела, и передал информацию в СРС для оперативной разработки. Ну а СРС не упустит случая ткнуть нас носом в грязь.
— При чем тут это?
— Да при том. Иногда я думаю — а в чем проблема этого мира? Почему с каждым годом становится всё хуже и хуже? Помню, когда я был маленьким, у нас в районе был полицейский, и звали его Джек. Он работал давно, так давно, что, сколько я себя помню, он работал у нас в районе. Он был один, и он справлялся со своей работой — у нас за год в районе было несколько краж и угонов — и всё. Убийства — я помню всего два за все время моего детства. А теперь там, где раньше справлялся один Джек, не справляется целый полицейский участок. Мы раньше не запирали двери в своих домах и ходили друг к другу в гости. А теперь я плачу сорок девять долларов фирме, обслуживающей сигнализацию в моем доме и учу жену пользоваться дробовиком, который лежит на шкафу. А еще я купил ей револьвер и велел постоянно держать при себе, потому что она работает не в самом лучшем районе, а на светофоре ее могут высадить из машины, ограбить и, возможно, убить. Вот так вот мы живем — и я думаю, может, мы что-то потеряли на пути прогресса?
— Кем работает твоя жена? — спросил Мантино, чтобы хоть что-то спросить.
— Врачом. Зарабатывает в два с половиной раза больше меня. Но дело не в этом. Мы говорим, что русские живут как в Средневековье. Но когда я был маленький, у негров не было права голосовать на выборах, гомосексуалисты презирались и отвергались всем обществом, про них не рассказывали в школе детям и вообще не подпускали к ним детей. А каждое воскресенье мы все шли в церковь. Всей семьей, и другие семьи делали так же. Еще не было нужды в таких, как мы, людях, которые смотрят, чтобы никто не обрушил многотонный воздушный лайнер на головы других людей. Со всеми преступниками справлялся старина Джек, а таких, с кем он не смог бы справиться, ловило ФБР. Мы тоже тогда жили как в средневековье, но жили свободнее и счастливее, чем живем сейчас. Мы всегда говорим, что мы многое приобрели на пути прогресса, но считал ли кто-нибудь, сколько мы потеряли?
Излишне резко агент МакДугал газанул, подъехал к большой урне, выбросил туда пакет из-под курицы. Потом он выбросил туда и тот пакет, который передал ему Мантино.
— Забудь обо всем сказанном. И не вздумай повторить это где-то еще — собственная безопасность и отдел служебной этики станцуют твист на твоей могиле. Что-то я расклеился совсем сегодня. Поехали…
21 июня 2002 года
Афганистан, провинция Урузган
Среди верующих есть мужи, которые верны завету, заключенному ими с Аллахом. Среди них есть такие, которые уже выполнили свои обязательства, и такие, которые еще ожидают, но никак не изменяют своему завету.
Коран 33:23
Аллах свидетель нам и деяниям нашим, и единый судья делам нашим, совершаемым на пути Джихада. Каких бы соблазнов ни насылал на нас иблис — мы остаемся на своем пути и будем следовать им, мы никогда не сдадимся ни за какую цену и не поддадимся усталости. Аллах заключил с нами договор, купив наши жизни и наше богатство взамен Рая и счастья, если мы сражаемся с муртадами, убивая их и погибая сами. Прибылен был торг наш: рай будет нам наградой за дела наши, это — великий успех. Мы просим, чтобы Аллах принял от нас, наставил и пробудил нашу умму и молодежь, чтобы встать на путь, который Аллах выбрал для нас: путь жертвенности, чести и Джихада.
