Агент ФБР, который должен был ввести их в курс дела, ждал их на первом этаже.
— Привет, Кайл… — МакДугал протянул руку. — Рик Мантино, мой новый напарник.
Кайл протянул руку и ему.
— Где раньше работали? — прищурился он.
— Заметно? Управление полиции федерального округа Колумбия.
— Почти коллеги, значит. Кайл Бреннан, специальный агент, отдел по борьбе с терроризмом. Пойдемте.
Комната, в которую он их привел на двадцать третьем этаже, видимо, использовалась для допросов. Простой стол, несколько стульев, хорошее освещение, голые, оклеенные пластиковыми обоями стены…
На столе — распахнутый настежь чемодан из дешевых, разложенные рядком вещи — ничего особенного. Чуть в стороне — аккуратная пачка ассигнаций.
— Где его взяли? — МакДугал протянул руку, и агент вложил в нее паспорт в темно-зеленой обложке. — В Ла-Гуардии?
— В КиИЭй
[25]
. Рейс из Бейрута, Люфтганза, со стыковкой в Берлине.
— Откуда узнали про Бейрут?
— Билет сквозной.
— Понятно…
МакДугал передал паспорт Мантино, тот взял, мельком просмотрел.
— Это что — на русском?
— Да. Паспорт подданного персидского монарха. Перса, короче. Мы здесь зачем?
Бреннан пожал плечами.
— По сути, нам не за что его задерживать. Если он вам нужен, забирайте. Если нет, мы его просто выпустим.
— Как его взяли? За что?
— Случайно. Парень, который проводил досмотр, из новеньких. Сам понимаешь, хочется отличиться. Он зацепился за две вещи. Первая — пачка денег в чемодане…
— Сколько?
— Четыре тысячи сто с мелочью.
— И что с того?
[26]
— Он подумал, что вряд ли человек будет возить деньги в чемодане, ведь давно известно, что с ручной кладью в аэропортах проблемы, она часто пропадает. Второе — его привлекли сами купюры, те, что по сто баксов.
— Можно?
— Да… Отпечатки снимать бессмысленно.
Тем не менее МакДугал обернул руку платком, достал из перетянутой резинкой пачки две купюры достоинством сто долларов каждая, протянул одну из них Мантино. Лейтенант посмотрел купюру на свет, погладил пальцем — водяные знаки и металлическая лента есть, бумага тоже плотная, такая, как обычно используется на печати ассигнаций, рельефный шрифт есть. Вроде как настоящая…
— На экспертизу не отдавали?
— Нет. По-моему настоящая.
— Так в чем же дело?
— Дело в пачке. Четыре сто. Из них тридцать шесть — новенькие купюры по сто баксов каждая. Откуда в Персии купюры по сто баксов?
— Господи, наменял в Берлине при пересадке.
— И все новые?
На самом деле сложившаяся ситуация как нельзя лучше иллюстрировала влияние человеческого фактора, того самого, из-за которого срываются сложнейшие операции. Купюры и в самом деле были фальшивыми. Их напечатали в специальном подразделении САВАК, которое занималось подделкой денежных знаков других государств (за исключением русского рубля, которого у персидского монарха было и так более чем достаточно) по личному указанию шахиншаха Хосейни. Дело было вот в чем: по вассальному договору Российская империя расплачивалась за нефть, газ, другие полезные ископаемые Персии русскими рублями, которые не конвертировались. Это было сделано с тем расчетом, что персидский шахиншах был вынужден тратить эти рубли в России же, покупая автомобили, железнодорожный подвижной состав, самолеты, станки, заказывая прокладку дорог и строительство энергоблоков атомных электростанций. Тем самым давалась работа всем русским людям, загрузка промышленности заказами. Кроме того, русская разведка получала возможность за счет этого контролировать финансовые потоки шахиншаха и понимать, что и где закупается. В то же время шахиншаха эта ситуация кардинально не устраивала, ему нужны были неподконтрольные денежные потоки и в больших количествах. Ему нужна была валюта западных стран. Вот он и наладил ее производство. Станки для печатания денег были закуплены в России, якобы для печатания персидского тумана — национальной валюты. Но печатали они не только туман, и об этом мало кто знал.
А тут получилось и вовсе донельзя просто. Группа «печатников двора шахиншаха» наладила канал похищения отпечатанной валюты — небольшой, но стабильно работающий. В дело были замешаны сотрудники САВАК. У одного из тех, кто работал в подпольном печатном дворе и имел доступ к фальшивым деньгам, был брат. И брат этот имел отношение к сверхсекретным программам подготовки и отправки агентуры.
Вот и получилось. Агентуру готовили профессионалы, учившиеся у русских. Они дали рекомендации насчет денег — пачка из подержанных купюр разного достоинства, обязательно суммой где-то тысячи четыре долларов, не больше. Ни в коем случае не фальшивки, какими бы совершенными они ни были, только настоящая валюта. Однако братьев обуяла жадность, к тому же один из них заверил другого, что фальшивки имеют настолько высокое качество, что их вряд ли отличит даже экспертиза. Вот они и подменили большую часть выданных «на оперативные нужды» долларов САСШ на фальшивки и отдали их переправляемому в Штаты агенту. А настоящие взяли себе.
— Он что-то говорит?
— Нет.
— Требует адвоката?
— Нет. Просто сказал, что не понимает по-английски.
МакДугал раздраженно вздохнул — дело мутное, перспективы не видно никакой. Нью-йоркская полиция просто свалила на них свое дерьмо…
— Ладно, пошли…
Неизвестный сидел в комнате для допросов, побольше той, откуда они пришли. Невысокий, чернявый, с неопрятной короткой бородкой, какой-то забитый на вид. Его допрашивали двое, неизвестный молчал, уставившись в стол.
— Долго так?
— Почти час.
Феды в допросной, работающие по принципу «хороший коп — плохой коп», начали терять терпение. Плохой коп вскочил и начал ходить по кабинету, чтобы успокоить нервы.
— Почему без переводчика? — спросил Мантино.
— Ему не нужен переводчик, — отозвался МакДугал, стоящий у большого панорамного окна с односторонней видимостью, — он все отлично понимает.
— Вот как?
— Да. Я по его глазам вижу — он реагирует.
В комнате, где находились они втроем, открылась дверь, заглянул еще один джимэн.
