Перевязались… Где-то уже выла сирена…
— Певцов — ты эту беду здоровую сумеешь вести?
— Чего ж хитрого?
— Тогда за руль. А этого — к нам в багажник и связать. Двигаем в расположение…
Дорогу перекрыли примерно в двух километрах дальше, соваться на место боя не рискнули. Поставили поперек дороги фугу, заняли позиции за ней. Полициянты, но с автоматами, здесь полициянты несут службу с боевым оружием…
— Стой… — негромко проронил Велехов…
Поправил на плече автомат, неспешно открыл дверь.
— Руки до горы! — громыхнуло металлом над трассой. — Руки вверх! Бросить оружие! Стреляем на поражение!
Казак неспешно пошел вперед.
— Старший кто?! — крикнул он, подойдя поближе.
— Бросить оружие! Лечь, лицом вниз!
А ху-ху не хо-хо?
— Сотник Велехов, казачьи войска Российской империи! Донское казачье войско! Нахожусь при исполнении! Старшему выйти ко мне!
За машинами началось какое-то шевеление, видимо, паны полициянты никак не могли решить, кому идти. Наконец, один из них вышел, нервно поправляя неловко висящий на боку автомат.
— Ты автомат-то не замай… — ласково сказал ему сотник, — а то у меня нервы не железные.
— Прошу сдать оружие и проследовать до выяснения! — полициянт выдал заученную фразу.
— О как! Аж прóшу. А не прошý. А ты кто таков, панове, чтобы тебе казак оружие сдавал? Обзовись хоть.
— Исправник Вотыла. Прошу сдать оружие и проследовать.
— Исправник. Ну, так вот… исправник. Я сотник Велехов, прикомандирован к штабу Висленского военного округа, выполняю особое задание. Задерживать нас вы не имеете права. Приказываю немедленно освободить дорогу.
— Вы не имеете никакого права действовать на нашей территории, пан казак! Тем более на дороге, это наша зона ответственности.
— Ты совсем глухой, исправник?! Мы выполняем особое задание штаба округа! И тебе мы ни отчитываться, ни тем более оружие сдавать — не обязаны. Приказываю освободить дорогу.
— По правилам, мы обязаны вас препроводить до выяснения.
— А ты свяжись со штабом округа. Спроси генерала Тадеуша Комаровского, командующего. И объясни ему всё это. Давай, только быстро. Мы и так из графика выбились. А я пока в машине посижу, подожду — как свяжешься, доложишь, что там граф Комаровский тебе скажет. Если он соизволит с тобой гутарить.
Сотник рисковал. Но рисковал оправданно. Он уже знал немного поляков и знал, что никто не осмелится связываться со штабом округа. Даже запрос на подтверждение полномочий будет расценен генералом Комаровским, польским аристократом с его обычным гонором, как личное оскорбление. Поляки были такие.
Через несколько минут дорогу разблокировали, и их пропустили…
Вечер 19 июня 2002 года
Висленский военный округ, сектор «Ченстохов»
Пункт временной дислокации
— Ну? Пан Вацлав? Мабуть сам скажешь, что в машине?
— Всё равно прознаете… — мрачно процедил поляк.
— То есть так. Прознаем обязательно.
— На машине таможенные пломбы. Вы имеете право их вскрывать только в присутствии представителя Таможенного корпуса.
— Сообщили. Да вот незадача — нету на месте представителя Таможенного корпуса. А у меня есть мысль, что машина сия — заминирована. И представляет опасность для всех здесь находящихся. Потому я и имею право ее вскрыть с обязательным последующим уведомлением Таможенного корпуса. Письменным. Так, пан сотник?
— Точно так, пан подъесаул.
— Вот и добре. Огнев, вскрывай давай.
— Есть!
Хорунжий Огнев навалился на ломик, и проволока, на которую была наложена таможенная пломба, треснула, уступая грубой силе.
— Вот так… Открывайте. Осторожнее…
— Ни хрена себе…
Снизу доверху стояли большие картонные коробки без каких-либо обозначений на них. Казаки уже знали, что в них возят.
— Велехов. Ты взял — глянь.
Сотник, уже пришедший в себя и отхлебнувший для снятия стресса стакан горилки, взял коробку, ножом аккуратно вспорол клейкую ленту, скрепляющую ее половинки.
— «Марльборо».
— Не «Марльборо», а «Мальборо». Никогда не курил?
— Кубыть нет. Какое это к чертям курево…
— Ах, да… Североамериканские сигареты. Правда, сделаны в Кракове. Набиты чуть ли не сеном. Совсем обнаглели, в открытую прут.
— Их казна почем принимает?
Подъесаул прикинул:
— Не спирт, конечно… но тысячу дадут. Их не продашь, только выкинуть. И фура подлежит конфискации в пользу Круга, потому как на ней контрабанду везли. Тоже за нее получим. Дюже добре сходили. Так ведь, пан Вацлав?
Пан Вацлав с этим согласен не был, но его мнение никого и не интересовало…
Нашли через час, когда пана Вацлава посадили на цугундер. Дождь усилился, и ждать полициянтов, которые должны были забрать контрабандистов, было бессмысленно. Казаки ушли в модуль, повечеряли чем бог послал и только налили по второй, как в модуль забежал Чебак с глазами, выпученными так, будто он привидение узрил.
— Казаки… там еще что-то есть.
— Где? В сортире, что ли?
Модуль грохнул хохотом — Чебак как раз выходил в сортир, да что-то надолго вышел.
— В машине!
— В какой такой машине?
— Ну, которую сегодня заполонили! Там не только сигареты есть.
— А ты как понял? — спросил Чернов.
— А я мимо шел, по борту стукнул — а там твердое что-то.
Казаки переглянулись.
— Глянем!
— Добре, пошли…
Накинув дождевики, вышли в ночь. Время было еще не ночное — но хмурое небо и непрекращающийся дождь погасили все краски, окунули мир в какую-то серую хмарь. Сапоги хлюпали, почва разъезжалась под ногами, дождь упорно молотил по брезенту плащей. Было холодно и мерзко…
Луч аккумуляторного фонаря вырвал из темноты мрачную громаду фуры, загнанной в жилую зону.
— Где? Показывай.
— А вот тут. Тут, постукайте…
Велехов постучал, пальцы наткнулись на что-то твердое. Не похожее на коробки с блоками сигарет. Сплюнув в грязную лужу, натекшую с тента — он в ней стоял, — сотник вытащил из ножен нож…
— Погодь! — сказал подъесаул. — Обожди трохи. Не режь, нам эту машину продавать потом. Помоги-ка.
Тент крепился на каркасе полуприцепа длинной лентой, пропускавшейся в прорези. Вдвоем казаки освободили один борт и подняли тент наверх, перемазавшись и промокнув. Чернов подпрыгнул, крепко вцепившись в стойку кузова, подлез повыше. Сам Велехов сделать этого не мог — действие обезболивающего уже прошло, и рука ощутимо болела.
