Сотник покачал головой.
– Давай выйдем на воздух, друже…
Вышли. С севера поддувал прохладный ветерок; деловито кудахтая, в земле барахтались куры под присмотром голенастого, старого петуха. За мячом бежали, весело крича что-то на смеси польского, русского и сербского, дети, словно утверждая господство жизни над политическим и религиозным безумием, моровым ветром, выветрившим некогда благодатный край…
– Ты сам говорил, друже… беда собирается. Вот я и хочу знать, чего ждать. По ту сторону границы что делается?
– По ту сторону… По ту сторону спокойно никогда не было. Несколько лет назад сделали настоящую полосу отчуждения. Датчиков понапихали. Патрулируют.
– Как же вы проходите? – сотник сам был разведчиком-пластуном и знал толк в прохождении подобного рода полос отчуждения. Но он был именно профессионалом, специально подготовленным к инфильтирации на территорию противника при максимальном уровне противодействия – так это называлось. В армии их учили жестко, даже жестоко – например, выбрасывали в незнакомой местности и давали задание пройти к определенному пункту за определенное время. А чтобы веселее было идти, давали ориентировку на сбежавших особо опасных каторжников. Или давали задание проникнуть на сильно охраняемый объект, а охрану не предупреждали. Но как та же Драганка пройдет такую вот полосу… сотник просто себе не представлял.
– Я не за то. Там, в пограничной зоне, концентрация крупных сил противника наблюдается? Бронетехника? В последнее время есть усиление?
– И усиление есть. Сейчас каких-то наемников к границе подтянули… на нас охотиться. Дюже злые… Лихих людей хватает, если усташей власть в стране.
– Усташей?
– А то. В армии – усташи сплошные. В полиции – тоже. Половина армии, даже больше, – из Хорватии, офицерский состав – на три четверти.
– Усташей же запретили.
– То на бумаге, друже. Национал-прогрессивная партия Австро-Венгрии – думаешь, это что такое? Это они и есть. Просто под другой вывеской.
Сотник никак не мог нащупать нить разговора.
– Слухай, друже… Вместе сработаем?
– Смотря чего.
– Того. Я матчасть получил новую – заглядение. Но тебе сразу говорю – ничего не дам, и не проси – все на меня записано, отчитываться надо. Сделаем вот как. У меня машина есть… бронетранспортер для работы ночью… спецприцел там, ночью, днем, за стенами, за деревьями – везде сечет. И пулемет – что такое КПВТ, знаешь?
Серб кивнул.
– Сам служил, знаю.
– Дом развалит, в лесу любой ствол прошибет. Вот там – как раз такой, это тебе не ДШК. И… ты ведь с подъесаулом Черновым знаешься?
– Знаешься? – озадаченно спросил серб.
– Ну, знаешь его хорошо? Хороший человек?
– Да, добре человек…
Сотник хлопнул кулаком по ладони.
– Казаки все добрые, пока спят зубами к стенке… Ну так вот. Сколачиваем группу быстрого реагирования. Мы четверо, подъесаул еще казаков подкинет. Два БТРа. Даем тебе раций… пару, связь на нашей частоте… – Велехов подумал и решился: – Ладно, дам приставку ЗАС
[72]
… но упаси тебя бог ее на «боевые» списать, понял? За потерю приставки ЗАС все будут пятый угол в комнате искать. И работаем. Ты все равно ночами по лесам шастаешь. Если увидишь чего интересного, с нашей стороны… ты дай нам знать. Не важно, контрабандисты или кто, – но если тех самых, что в черном ходят, зацепишь, тебе особая благодарность выйдет. Ну и… в долгу не останемся. Ежели так удастся спирт захомутать – половина тебе. Казна по пять рубликов за литр принимает, с очень хорошей акции можно каждому по машине справить. А если те, что в черном ходят… оружие все, что с них, себе забираешь. Тебе оружие лишним не будет?
Серб потер небритый подбородок, размышляя…
– Говоришь складно… пан коммандер. Только я тебе что скажу… За контрабандистов – не проси. Мы тут живем, на нас и так волком смотрят. Спалят всех и все. Тут все этим живут… не работают… А вот если кого в черном заметим… тех, что с оружием… или кого еще с оружием… сообщим по чести, пан коммандер. Они мне кровники, они наших побили. Вот так скажу…
Сотник протянул руку, серб крепко пожал ее.
– К вечеру засылай людей за рациями. Кого потолковее.
– Божедара пошлю.
– Оружия хватает?
– Запасли, хвала Богородице.
– Тогда по рукам.
Подъесаул Чернов, выслушав гениальный план своего подчиненного, как и подобает опытному командиру, с ходу принимать его не стал. Но и посылать инициативного подчиненного по известному адресу тоже не стал. Приглаживая пальцем аккуратные офицерские усики, прошелся по модулю, в котором никого, кроме них двоих, не было.
– С кем-то гутарил за это?
– Нет, – коротко ответил сотник.
– Почему?
Велехов недобро улыбнулся.
– Совпадений много. И обстрел этот мне не понравился… заметили, как точно по мехпарку вложили? Все масксетями закрыто, это должен был быть кто-то, кто не раз здесь бывал и ориентируется даже ночью.
– А Радован?
– А что ему… Увидел – сообщил. С нашего дела стволами разжился. Я ему рации пообещал, с ЗАС, – сказал Велехов и внутренне приготовился к вспышке начальственного гнева.
Которой не последовало. И это еще больше убедило сотника Велехова, что все предельно серьезно, возможно, даже Чернов знает что-то такое, чего не знает он сам.
– Добре. Еще что тебе надо?
– Экипаж на оба бэтра. Я уж буду бэтром звать, они и впрямь как бэтры. Толковые экипажи, обстрелянные. И тревожную группу… не больше отделения.
– Будет.
– Еще бы вертолет… – мечтательно проговорил Велехов, – боевой…
– От чего нету – того нету…
И тут сотнику пришла в голову идея.
– А и не надо… Достану сам.
– Как?
– Нормально. Выпрошу, а если не выпрошу, то выпляшу. Только результат сначала надо дать, реальный результат…
16 июня 2002 г.
Герат, Афганистан
Громыхнуло – в замкнутом пространстве дувалов взрыв получился еще более сильным. Словно какой-то великан ударил молотом по наковальне. Рахимутдин-хан родился в кишлаке, принадлежащем его отцу, там был кузнец, в детстве он подрабатывал в кузнице, слышал, как молот бьет по наковальне. Так же было и тут – только так громко, что ехавший во второй машине Рахимутдин-хан чуть не оглох…
– Аллах всемогущий! – изумленно выдохнул кто-то из штабных офицеров, набившихся как кильки в тесное пространство бронетранспортера.
Громыхнуло еще раз – это взорвались боеприпасы. «Сарацин» был вооружен старой, еще пятидесятых годов выпуска семнадцатифунтовой британской пушкой. Его борта защищали худо-бедно от пулемета – но даже с дополнительным бронированием не смогли противостоять гранате ПГ-7В, выпущенной из противотанкового гранатомета с расстояния около пятидесяти метров. Когда взорвался боекомплект, башню лидера колонны взрыв отбросил на несколько метров, а густой дым заволок все вокруг…
