– Ты мне это говоришь, Ки?
Ки тоже был ранен. Но на ногах стоял крепко. Свой захлебнувшийся автомат он давно забросил за спину, нужно было более мощное оружие, и теперь воевал подобранным «FNC» с подствольником.
– Да, сэр… – твердо сказал Ки.
– Что там?
– Сэр, кузены перекрыли коридор бронещитами. Их даже гранатами не возьмешь. И там два пулемета – лупят в амбразуры щитов. Я потерял Микулича, выясняя это…
Подполковник Ругид устало закрыл глаза. Ну, вот и еще одного нет – ради чего все это дерьмо, проклятье, ради чего сюда потащили этот заряд?
И подполковник принял решение…
– Закрепиться на захваченных уровнях. Найти аппаратуру связи, выходите на связь с «Хьюго Лонгом». Доложить о случившемся. Проклятье, пусть посылают самолеты, пусть долбят эту проклятую Британию. Я не могу один разбираться со всеми этими педерастами!
– Сэр…
Подполковник обернулся.
– Гудчайлд… Вы живы…
– Да, сэр…
Лицо молодого солдата было покрыто коркой из смеси крови, пота и грязи, в руках пулемет Стоунера, саперу по штату не положенный…
– Откуда у вас это?
– Сэр, это… сержанта Гладстона… Когда его убили, я взял оружие и…
– Все нормально?
– Сэр, я знаю…
– Что именно ты знаешь, сынок?
– Я знаю, как прорваться на нижний уровень, сэр!
– Вот как? – подполковнику было уже не до иронии…
– Да, сэр… Видите ли… Я сохранил миноискатель… его можно перепрограммировать, понимаете, он… я прошел по коридору и…
– Подробнее, Гудчайлд, подробнее…
– Видите ли, сэр… Этот комплекс построен на базе древней сети пещер – видимо, древние люди тут жили, а когда пришли кузены, они просто укрепили его бетоном и сделали эти тоннели и помещения. У камня и у бетона разная плотность и фактура. Мой миноискатель это видит. И он видит расположение пустот под нами… Если найти, где в полу залитая бетоном дыра, и заложить там направленный заряд, то мы…
– Достаточно. Знаешь, Гудчайлд… Если ты и я остаемся оба в живых после этой говнотерки – я лично приведу тебя за руку в офицерский клуб и лично буду поить тебя пивом весь вечер. Понял? А теперь приступай.
– Да, сэр!
– Ки. Готовь огневую группу к прорыву.
Слабое место нашли быстро. И заряд тоже сделали быстро, потратив на это большую часть оставшейся взрывчатки. Группа прорыва замерла у простреливаемой лестницы вниз, лениво постреливая – для порядка…
– Ки, ты должен командовать, а не идти сам.
Ки молча закинул автомат за спину, протянул руку – и в нее вложили еще один пистолет с длинным магазином. Один за другим щелкнули взводимые курки…
– Сэр… все знают, что я – один из лучших пистолетчиков армии… И корпуса морской пехоты. Если кто и должен идти – то это я.
Это и в самом деле было так.
— Огневая группа – работаете: подрыв плюс пять!
– Есть, сэр!
– Приготовились…
Ки отбежал на несколько метров по коридору, заряд хоть и направленный, а все же… Приготовился к броску, приняв «низкий старт», как на легкоатлетическом забеге…
– Огонь!
Грохот… плохо освещенный коридор по центру затянуло дымом, пылью… – и прямо в это облако с низкого старта бросился Ки, прыгнув, как с парашютом, со сведенными ногами… не зная – хватило ли заряду мощности, чтобы пробить перекрытие… что там внизу. Прыгнул солдатиком… в неизвестность…
Один…
Толчковая нога совершает мощный толчок от пола, ноги вместе…
Два…
Пол под ногами проваливается… опаленная взрывом… с изломанными краями дыра… не видно совершенно ничего… нечем дышать… пройду ли?
Три…
Падение, пол больно толкается в ноги… какой, к чертям, пол, тут груда строительного мусора… не видно ничего…
Четыре…
Что-то сыплется сверху… все словно в замедленной съемке… коридор… черные полицейские передвижные бронированные щиты на распорках с амбразурами… пулеметы… медленно поднимающиеся на ноги… на колени, люди в камуфляже… оружие… люди со спины…
Пять…
Стволы пистолетов обличающе указывают на цели… ровная мушка… выстрел… оба пистолета дергаются синхронно… кого-то отбрасывает вперед на щиты, кто-то валится, сбивая треногу с пулеметом… пистолеты бьют раз за разом, одновременно… и пули находят цели… промахнуться на таком расстоянии… бросьте…
Шесть…
Один за другим морские пехотинцы огневой группы исчезают в темном проломе лестницы, ведущей на третий уровень, кто-то спотыкается… тело Микулича вытащить так и не смогли…
Семь…
По ним никто не стреляет, пули бьют по щитовикам в спину… вырывая из жизни то одного, то другого…
Восемь…
– Огонь поверх щитов! Поверх щитов огонь!
Девять…
Вспышки выстрелов, как в стробоскопе… грохот бьет по ушам… несколько магазинов буквально в секунды… по тем, кто лезет из помещений по обе стороны коридора… пытается сдержать… вниз идут все новые и новые морпехи…
Десять…
Морпехи уже достигли щитов – и теперь, по странной иронии судьбы, они прикрывают их, просто огонь ведется с другой стороны, и те, кто стреляет, отступая по насквозь простреливаемому длинному коридору… их пули не приносят морпехам вреда, они попадают в щиты, только с другой стороны… ответный же огонь страшен… все морпехи в безопасности…
Кроме одного…
…Он так до конца и не вспомнил, что произошло. Какие-то люди… они отстрелялись, с потерями, но отстрелялись… а потом…
Только вспышка. Вспышка, когда он отстреливался, бил в темноту из оставшегося у них автомата… бил и тащил… и снова бил…
Потом североамериканцы…
Сказать было просто. Очень просто. Я такой-то и такой-то. Служу в русской армии. Или соврать. Что угодно соврать – мол, заблудился… и вышел… что нашел – не знаю, думал, золото там…
Но он не стал ничего говорить. Не стоят они того – чтобы говорить. Все равно – словами уже не спасешься.
Задание провалено. Выпускной провален. Половина группы потеряна…
В провале всегда виноват командир…
Хотелось плакать. Обидные такие, жгущие, словно кислота, злые слезы. От того, что не смог. Подвел. Провалил…
Обиднее всего не то, что попал сам. То, что подвел остальных. Так всегда – у честных людей.
Окончательно пришел в себя уже здесь…
