– Высаживаемся! – лейтенант расстегнул подвесную систему, сбросил вниз тяжеленный вещмешок и первый спрыгнул вниз, попав ногами прямо на искромсанный пулями труп мятежника. Эти легкие птички «Уосп» были хороши тем, что могли зависнуть над чем угодно, и высадиться можно без проблем. Британские спецназовцы освоили транспортировку десантных групп и их высадку первыми, что бы там ни думали немцы и североамериканцы. Иногда такие птички пролетали даже по городским улицам, держась ниже крыш домов – за счет коротких лопастей несущего винта…
– Быстрее… Быстрее, сукины дети! Вы что, вечно жить захотели?! – лейтенант слышал это в каком то фильме, и фраза ему понравилась. – Давайте! Копаем дополнительные укрытия – пока нам не подпалили задницу! Быстрее!
– Сэр! – капрал Роуч поднял трофейный пулемет. – Кажется, этот целый.
Уже что-то. Получается, у них на группу теперь три пулемета. Третий – старый, известный как БРЭН, «Брно-Энфильд», ручной пулемет с питанием не лентой, а магазином, причем вставляемым не снизу, а сверху. Лицензия на этот пулемет была и впрямь куплена в Богемии, но мастера Энфильда его переконструировали под старый британский патрон 303 от винтовок «Ли-Энфильд». Кто бы там что ни говорил, но пулемет был хорошим и в умелых руках мог наделать немало бед.
– Умеешь работать?
– Справимся, сэр… Такой был у нас в учебном полку.
– Патроны?
– Есть сколько-то…
– Тогда опробуй стрельбой. Копаем, копаем…
Взгляд лейтенанта упал на Стэтэма – тот не копал, отложив в сторону саперную складную лопатку, он смотрел по сторонам, пристально задерживая взгляд на чем-то, и быстро писал карандашом в блокноте…
– Стэтэм… Что, черт возьми, ты делаешь? Ты хочешь, чтобы твоя задница была видна каждому муслику, когда дойдет до дела, да?
– Сэр, я должен составить карточку огня, пока не началось.
– Когда начнется, ты будешь копать, вместо того чтобы стрелять. И они подойдут прямо вплотную и затрахают твою белую задницу до смерти – я слышал, муслики любят это дело.
Стэтэм оторвался от записей, посмотрел на лейтенанта.
– Сэр, если вы не будете мне мешать, никто не сможет подойти к нашему укреплению ближе, чем на пятьсот метров.
– Дробовик-три, я – Паук-восемь! Как принимаешь?
Артиллеристов было едва слышно из-за грохота орудий. В поле перед холмами то тут, то там вставали разрывы, но неровная местность, изрезанная небольшими оврагами – с холмов стекала вода, пробивая себе путь, – делала артиллерийскую поддержку малоэффективной, у мятежников просто было где укрыться от осколков.
– Принимаю отчетливо!
– Двести левее…
– Пятнадцать минут продержись! Мы соседей отрабатываем!
– Да меня через пятнадцать минут тут с землей смешают!
– Держись! Как возможность будет, я одно орудие на тебя перенаправлю. Подкорректируешь, как начнем…
– Давай, сукин сын! Давай!
Лейтенант знал, что будет тяжело. Но что будет так тяжело, он даже не представлял.
Прежде всего облажалась разведка. Сознательно или случайно, никто не понял. Да и понимать было некогда. Все говорили про холмы, но никто не говорил, что перед холмами – зеленка, да еще и оврагами изрезанная. По этим долбаным оврагам можно напрямую подобраться к позиции. Ни минометная, ни артиллерийская поддержка в такой ситуации особого эффекта не дает. При артиллерийском огне осколки идут выше, немного лучше миномет, но для него тоже нужно исключительно точное попадание, которое может получиться только случайно. Поэтому муслики, хоть и неся потери, подобрались к их позициям почти вплотную. Две атаки уже сорвались, вторая перерастала в рукопашную, но отбились. Сейчас все ждали третьей и последней атаки – шотландцы заканчивали зачистку Хайдарабада, оставленный в городе арьергард был уже почти перебит, и мусульманам было просто некуда деваться. Только идти вперед, иначе их просто намотают на гусеницы, перебьют с вертолетов – и все.
А сейчас – шотландцы бились в городе, арьергард задерживал их, и в планах командования было сначала занять город и закрепиться в нем, чтобы вся эта толпа не ломанулась обратно, где их придется выковыривать из городских кварталов с чудовищными потерями – уже поняли на предыдущих примерах, что такое штурм города. Сейчас сражались и умирали на холмах только сасовцы, прикомандированные – и это вполне устраивало пехотное командование. За потери прикомандированных не так спрашивают, как за потери своих.
Их просто бросили в мясорубку, оставили умирать здесь, на каменистых холмах. Они это понимали – и все равно стояли насмерть.
Левее от их позиции, в полукилометре, догорал остов вертолета, чуть дальше – еще два. Тот, что ближний, сбили сосредоточенным огнем нескольких пулеметов у них на глазах, перебили хвостовую балку. Стэтэм ряды этих пулеметчиков чуть проредил, да толку-то. Вертолет в этом смысле вообще уязвимая штука – длинная хвостовая балка, внутри нее идет привод хвостового винта, дальше – требующий смазки редуктор. Попади в этот привод или разбей пулями редуктор – все. Вертолет начинает бешено вертеться, выбрасывая всех, кто не пристегнут, из десантного отсека, и неконтролируемо снижаться при этом. Так получилось и на этот раз – вертолет закрутился в воздухе, выделывая такие фигуры, что… А потом упал – и почти сразу вспыхнул чадным костром. Выбираться к нему для спасательной операции было бессмысленно – положили бы всех. Остается надеяться, что при падении все погибли – что муслики сделали с пилотами или оператором пушечной установки, если хоть один живым попал в их руки – страшно даже было думать…
Второй и третий вертолет сбили почти одновременно – один залпом РПГ, а вот другой – чем-то более серьезным. Возможно, даже ПЗРК – хотя разведка не сообщала о наличии в этом районе ПЗРК и умеющих работать с ними операторов. Да и взрыв самоликвидатора гранаты РПГ сильно похож на взрыв боеголовки ракеты зенитного комплекса. К счастью британцев, у мятежников было мало ПЗРК, буквально единицы – иначе эта маленькая, грязная война уносила бы еще больше жизней «алых мундиров»
[54]
. Впрочем, война и так уносила более чем достаточно…
Тело Каллагена лежало на краю оборудованной стрелковой позиции, накрытое брезентом – его убили во время второго, самого жестокого штурма, когда их разделяло с мятежниками всего двадцать метров, иногда и меньше. На позицию влетела граната, он сумел схватить ее, отправить обратно, но при этом высунулся на мгновение – и получил пулю в сердце. Остальные трое – и сам лейтенант, и капрал Роуч, и новичок в их патруле Стэтэм, были ранены, но пока держались…
– Роуч…
Капрал лежал около двух пулеметов – своего BSA «Mark-40» и старого БРЭН – патроны к «Виккерсу», легкому пулемету, сделанному в Британии по валлонской лицензии, кончились во время второго штурма. Тогда этот пулемет просто не умолкал – близкое расстояние, двести патронов в ленте, и сам пулемет удобный, с коротким стволом и складным прикладом, разворотистый, с рук можно стрелять. Без Роуча и без этого пулемета их бы просто смяли – пройдя по собственным трупам, ворвались бы на позицию и разорвали их на части. Сейчас капрал, раненный в руку и ногу, уже перевязался и, пока была передышка, набивал ленты к пулемету. Вид у него был такой, как будто он побывал в аду – большую часть лица покрывала настоящая корка из грязи, запекшейся крови, осевших пороховых газов. Обмундирование во многих местах порвано и испачкано тем же – грязью вперемешку с кровью.
