Но именно здесь должен был начаться второй этап строго засекреченной стратегической операции «Чингисхан». Название операции выбрал компьютер, совершенно случайно из более миллиона терминов и понятий, но удивительно, что оно подошло в самый раз.
Контролировать прохождение границы могли бы с обычной погранзаставы, с дирижабля – серо-стального цвета гигант висел всего в двух километрах от таможенного поста, возможностей оптики вполне хватало, чтобы вести наблюдение. Но в этом случае создавалась возможность утечки информации, которая, даже самая малейшая, была недопустима. Поэтому в Чирчик несколько дней назад прибыла особая разведывательная группа из центра – двое техников-операторов и несколько спецназовцев для охраны. Пройдя наскоро, за несколько дней, «курс молодого бойца» для горных условий, они влились в состав особой разведгруппы – командование чирчикского полка выделило шестнадцать человек – задачу которой знали только «варяги», пришлые. Да и то – следовало выдвинуться в квадрат такой-то, проконтролировать прохождение через границу колонны машин, госномера такие-то, проконтролировать переход их до точки, где они попадают в афганскую зону ответственности. А кто находится в машинах, что за груз они везут – было неведомо…
Вертолет высадил их группу вечером предыдущего дня, почти за двадцать километров до точки, которую выбрали по карте как основной наблюдательный пункт. Скальная терраса, заросшая кустарником – на ней удалось бы уместить человек пятьдесят, то есть с запасом. По этой террасе проходила тропа. Правда, по ней могли пробираться контрабандисты. Если они нарвутся на группу, будет бой, это демаскирует засаду и сорвет выполнение задания. Но другого такого места для наблюдения в окрестностях не было – пришлось располагаться здесь, отправив по обе стороны тропы сторожевые посты и прикрывшись минами направленного действия.
К удивлению местных, чирчикских спецназовцев, излазивших в ходе подготовки и боевых операций местные горы на пузе вдоль и поперек, «варяги» – а они так и отказались сказать, кто они и где служат, – прекрасно проявили себя в ночном переходе. Ночной переход – это вообще опасно, а ночной переход в горах, да еще в том районе, где в любой момент можно нарваться на вооруженных до зубов контрабандистов с дурью, – чрезвычайно опасен. Тем не менее «варяги» – они держались отдельной группой и несли какое-то оборудование в мешках, на вид килограммов тридцать – шли бесшумно и споро, ничуть не отставая от обстрелянных, опытных чирчикцев. Ни один из них – для новичков вообще нонсенс – не произнес ни звука при переходе, никого не пришлось подстраховывать. Обычно новички переговариваются между собой, не знают, как страховаться на склонах и осыпях, чем-нибудь выдают себя. Но эти оказались выше всяких похвал.
Позицию заняли утром, в шесть ноль-ноль по местному времени. Переход открывался ровно в восемь ноль-ноль, поэтому за ночь к нему скопилась едва ли не десятикилометровая очередь. На стоянках стояли рядами машины – на русском берегу по-серьезному не грабили, могли только сломать замок и унести вещи и магнитолу, поэтому в каждую машину, ходящую по этому маршруту, ставили небольшой сейф. А так, водители, договорившись с охранниками из местных, которые подрабатывали тем, что охраняли машины ночью с громадными собаками, туркменскими алабаями, направлялись в один из трех караван-сараев, работавших по русскую сторону границы. Здесь, как и пятьсот лет назад, можно было найти все, что душе угодно – вкусно покушать, покурить кальян, подобрав наргиле по вкусу, найти интересного собеседника для неторопливой беседы, поспать не на узкой полке в машине, а в нормальных условиях, хорошо провести время с одной из местных дам, договориться об обмене или продаже товара и заключить сделку. Все было в этих караван-сараях – даже огромные белые тарелки спутниковых антенн стояли над древними каменными стенами, как символ победы в этих краях двадцать первого века над веком девятнадцатым…
Имелась еще у самой границы и заправка – большая, настоящее нефтехранилище. Ее хозяин считался одним из самых богатых людей в Туркестане – потому что каждый дальнобойщик, переправляясь через границу, заезжал на заправку и заливал топливо во все основные и дополнительные баки. В Афганистане это обошлось бы намного дороже, и черт его знает, когда удастся заправиться по ту сторону границы и удастся ли вообще.
Как только дошел, командовавший группой «чирчикских» майор Волобуев посмотрел на часы, по-быстрому отдал команды:
– Кот, с группой вниз. Удаление сто пятьдесят метров, развернись, перекройся минами, замаскируйся. Бык, то же самое – сто пятьдесят метров вверх. Остальным – рассредоточиться, замаскироваться, обеспечить периметр!
Словно дери – так местные называли горных духов, кое-кто даже утверждал, что видел их, хотя, скорее всего, это были банальные контрабандисты с дурью – один за другим спецназовцы исчезали во мраке. Каждый из них уже присмотрел во время перехода – опытный боец делает это всегда «на автомате» – подходящее укрытие и теперь спешил к нему. Опять-таки опытный боец никогда не займет укрытие, не проверив его на наличие мин или змей – так что отряду понадобилось немного времени…
Спецназовцы быстро заняли позиции, замаскировавшись и укрывшись накидками. «Варяги» развернули свое имущество – оказалось, что несли они в своих рюкзаках станцию спутниковой связи, похожую на астрономическую трубу со стократным увеличением, и какой-то аппарат с небольшой антенной, смахивающий на пульт управления чем-то. Еще один мешок остался нераспакованным.
– Господин майор, технику установили. Собирать?
Командовавший «варягами» майор – бритый наголо, с короткой бородой, выделявшийся шикарным горским кинжалом вместо обычного штык-ножа, посмотрел на часы.
– Пока не собирайте, еще сломаете. Занять позиции для наблюдения!
– Есть!
Сам майор Мадаев, чеченец по национальности, как и многие его бойцы, входил в состав одного из чеченских спецбатальонов – легко и бесшумно, что выдавало в нем горца, подполз к развернутому и накрытому маскировочной сетью телескопу на краю обрыва. Коснулся плеча лежащего за телескопом солдата, тот бесшумно отодвинулся, уступая место. Майор прильнул к объективу…
Необходимости в ночной оптике не было, на дороге уже стало достаточно светло. Длинная стальная змея – машины стояли вплотную одна к другой – в несколько рядов извивалась по дороге, растекалась на обочины, исчезала за поворотом в ущелье. Через равные промежутки по обе стороны змеи еще горели костры. Иногда с гиканьем, с топотом копыт по иссохшейся, каменистой земле проскакивали верховые – охрана. Остальные охранники сидели у костров. Бывшие пастухи, нашедшие себе занятие более простое и денежное – они бросили свои стада и охраняли теперь стальное стадо, точно так же, как до этого охраняли овечьи. Вернее, охраняли не они, охраняли здоровенные – по пояс человеку – мохнатые молчаливые собаки. Пока они мирно лежали у костров рядом с хозяевами, но время от времени то одна, то другая настороженно поднимала голову и всматривалась в горные склоны. Эти собаки почти никогда не лаяли – не считали нужным. Они убивали…
Сетка прицела замирала то на одном месте, то на другом. Один алабай – белая, длинношерстная зверюга, когда перекрестье зрительной трубы замерло на нем, до этого мирно лежащий и смотревший на пламя, вдруг настороженно поднял голову и посмотрел прямо на майора. Хотя разделяла их пара километров, собака все равно что-то почуяла. Майор вдруг ощутил родство с этим восьмидесятикилограммовым собачьим исполином – в его доме, далеко отсюда, тоже жил такой же зверь, только кавказская овчарка.
