– Черт знает что такое! – раздраженно сказал генерал. – Есть вообще какие-то предложения? Или здесь одни интеллектуальные импотенты собрались?
– Взять снайперов… – заговорил сидящий по правую руку от генерала полковник внутренних войск, говорил он равнодушным тоном, будто советуясь сам с собой.
– Что?! Говорите громче!
– Взять снайперов, товарищ генерал, – ваших, моих. Прибыла Альфа, там тоже немало снайперов. Поставить вокруг больницы кольцо, пусть уничтожат.
– Тогда они начнут расстреливать заложников.
– Уже расстреливают! Кстати – кого именно они расстреляли?! Кто-то из наших проникал туда? Кого они расстреляли?
– Сведений нет, товарищ генерал, – наконец сказал кто-то.
– Черт знает что…
В кабинет, превращенный в оперативный штаб, сунулся адъютант:
– Товарищ генерал-лейтенант, Москва.
Генерал встал со своего места – толстый, осанистый, – недобрым взглядом осмотрел всех собравшихся и вышел.
Все молчали… а что тут говорить…
Ночь на 17 июня 1995 года
Буденновск, больница
– Мы нехорошо сделали, Шамиль, – мрачно сказал Адам, – Арсанкаевы узнают и будут мстить. У них сильный род, много мужчин.
– Арсанкаевы… – Басаев пнул расстрелянный и уже воняющий мочой труп, – это бараны. Они идут за пастухом, куда бы он их ни вел. Им наплевать, куда он их ведет – на бойню или на поле. А сам Арсанкаев – национал-предатель и агент ФСБ!
– Но он пришел…
В душной и страшной темноте подвала отчетливо щелкнул предохранитель «стечкина».
– Вахид Арсанкаев – национал-предатель и агент ФСБ, который пришел к нам и предложил сдаться. Его послал не Дудаев, а русисты, которые давно завербовали его. Именно из-за таких шакалов, как Арсанкаев, шакалов, проникших в ряды воинов Аллаха, мы оставили Город и теперь бегаем по горам, как дикие звери. Арсанкаев предал Ичкерию, предал свой народ в пользу Русни, ты меня понял?
Ответить Адам не успел – сверху, на втором этаже больницы, басисто застучал ДШК, горохом сыпанули автоматы.
– Штурм! Русисты идут!
– Готовь тут все к подрыву! Пусть этого расстрелянного шакала русских засыплет здесь! – Басаев побежал наверх.
– Аллах Акбар!
Дауд, поставив на широкий подоконник заложницу-медсестру, заставил ее расставить пошире ноги, поставил между ее ног пулемет и вел огонь по перебегающим от укрытия к укрытию русистам, толстым от надетой на них брони и с тяжелыми шлемами. Он стрелял и видел, что попадает. Только вот русисты не падали – они бежали дальше.
– Аллах!!! Сучка, тебе нравится?! Смотри, как я…
Договорить Дауд не успел – пуля, пущенная снайпером Альфы с четырехсот с лишним метров, ударила Дауда в грудь, пролетев как раз между ног заложницы. Обливаясь кровью – бронежилет пулю не задержал, – Дауд полетел на пол, на него упал пулемет, а на пулемет и Дауда – потерявшая сознание заложница.
– Стойте тут, сучки! Стойте, пока вас не убьют! Мрази… Это ваши мужики! Они вас трахали, а теперь хотят вас убить. Они стреляют в вас. Кричите, чтобы они перестали стрелять! Кричите, ну!
Инга, снайпер армии Республики Ичкерии, получившая орден «Честь нации» за убийства русских солдат в Грозном, чувствовала, что вот-вот выйдет из-под контроля. В таком состоянии, в каком была она – стрелять было нельзя, но тут было совсем близко. Свою позицию она оборудовала в кабинете, привязала к карнизу за руки врачиху и беременную русскую суку, сама обустроила позицию между ними, на врачебном столе. Какая это была охота! В Грозном они развлекались тем, что подстреливали солдата, а потом выбивали тех, кто пытался прийти ему на помощь. У них в отряде была Маша, латышка, но с русским именем, ее изнасиловали русские варвары, когда Латвия была еще под пятой русистов, и она не могла иметь детей. Поэтому она всегда, когда была такая возможность, била в пах. Машу – они часто работали вместе, даже помогали друг другу расслабиться (а с кем еще? Амеров, которые знали, как вести себя с женщиной, было мало, а эти… в своей жизни только коз и трахали) – убили русисты-снайперы в районе библиотеки, бои там шли три дня, и она сама там едва не погибла, когда подошел спецназ ГРУ. С Машей они и впрямь были родственными душами, Маша после того что с ней случилось, стала лесбиянкой, а Инга была бисексуалкой, спала с женщинами, когда не было подходящих мужиков. От Шамиля хотя бы не пахло так, как от этих… в конце концов, она не такая подстилка, как Анка-пулеметчица, она себя ценит и перед каждым не расстелется. Хотя сейчас… если бы была возможность, она бы отдалась любому… даже тому прыщавому уроду, который ее глазами во все дыры уже…
Инга хихикнула – и снова прильнула к прицелу. Главное – не торопиться, и русист сам придет под пулю.
В пятистах метрах от этого проклятого врачебного кабинета, на крыше лежал, истекая потом, майор Сычев из специального подразделения снайперов, приписанного сейчас к пятьдесят восьмой армии и спешно переброшенного сюда. Он искал цель… очередную, неторопливо и несуетно. То, что происходило вокруг – жара, мухи, пули… – его ничуть не беспокоило.
Майор Сычев, ныне – снайпер-инструктор, тогда еще был снайпером второй категории – начинал в Афганистане. Но и со своей второй категорией он выцелил одного ублюдка и снял его первым же выстрелом с девятисот метров. Потом были Таджикистан и Чечня… и тут он уже учил пацанов, призывных, б…, пацанов – как им воевать с опытными профессионалами-снайперами, которых в Грозный на кровь слетелись десятки.
Особенно страшно было в районе библиотеки. Пехота топталась там трое суток, пока не появились спецназ ГРУ и снайперы. Снайперская дуэль длилась шестнадцать часов, погибли четверо русских снайперов, а сколько погибло снайперов чеченских – никто не считал. Тогда-то они одними из первых в разрушенном здании библиотеки нашли мертвую снайпершу, молодую и светловолосую. У нее было спокойное лицо спящего человека – это, несмотря на изорванное осколками гранаты тело, – и снайперская винтовка, на прикладе которой насчитали двадцать две зарубки. В карманах – американские доллары.
И вот теперь эти снайперы пришли сюда. Мы пришли на их землю… а теперь «духи» уже на нашей земле.
Когда же кончится-то… С семьдесят девятого не вылезаем из войны…
На винтовке майора Сычева стоял старый, как дерьмо мамонта, крепкий и простой, как молоток, прицел ПСО-1, он к нему привык и новомодных ему было не надо. Спокойно и глубоко дыша – если посмотреть на это со стороны, оказалось бы, что майор дышит в три раза медленнее, чем обычный человек, – майор пытался рассмотреть, что происходит.
Сначала он подумал, что снайпер поставил к окну два матраца и оборудовал позицию, чтобы стрелять из-за них. Потом понял – нет, это не матрацы. Щит – живой.
Две женщины. В белых халатах… одна, кажется, беременная. Привязаны… сверху за что-то.
