Водитель внедорожника ловко – что выдавало в нем опытного и уже не раз побывавшего на этой базе человека – повернул руль, объезжая большую трещину прямо посреди дороги в одной из плит. Об этой трещине знали только местные – и у командования никак не доходили руки ее заделать. Было не до того, хотя трещине этой было больше месяца. Справившись с этим препятствием, внедорожник продолжил свой путь к воротам базы…
Ворота базы в Прилуках сами по себе представляли достойное восхищения сооружение. Они были двойные – ворота на рельсах, откатывающиеся влево, и здоровенная, в две человеческие руки, кованая балка-засов, откатывающаяся вправо, причем независимо от ворот. Такое сооружение невозможно было прошибить, даже направив на таран тяжелый грузовик – фуру. Кстати, на учениях это проверили – действительно нельзя.
Человек ловко затормозил прямо у ворот базы, достал висящий на металлической цепочке на шее пропуск – он был похож на банковскую микропроцессорную карту, только на нем была фотография его владельца и не было ни фамилии, ни имени, ни отчества, ни должности, ни звания – только дополнительный штрих-код для перемещения в пределах базы и странный, двадцатизначный номер.
Водитель, ехавший всю ночь и подъехавший в этот ранний, неурочный час к воротам базы, был среднего роста, пожилой, с белесыми, будто выцветшими глазами и красным лицом. Хотя эта краснота не имела никакого отношения к пьянству, просто этот человек не мог загорать, под солнцем он обгорал, превращался в вареного рака, покрывался волдырями – а загореть не мог. Одет был этот человек в светло-серую рубашку с коротким рукавом, такого же цвета легкие летние брюки, рядом с ним, на пассажирском сиденье, валялась шляпа-панама с широкими полями. В целом, человек этот выглядел весьма безобидно и походил на недавно вышедшего на пенсию удачливого и хорошо зарабатывавшего приказчика.
Навстречу остановившейся перед воротами машине через узкую калитку в двери вышел невысокий неопрятный коренастый капитан в старой, застиранной форме. На вид ему было лет сорок, и смахивал он на обычного интенданта, если бы не одно «но» – в руках он держал автомат со снятым ремнем, и держал его так, что мог мгновенно открыть огонь.
– Господин генерал? – Капитан улыбнулся, стоящую на КП машину он знал и сидящего в ней человека тоже. – Говорили, вы в отпуске…
– Какой отпуск… – с беззаботным видом махнул рукой тот, кого назвали генералом. – Нам, милостивый государь, отпуск нормальный только на бумаге полагается, а так, если три дня не дергают, и то в радость. Всю ночь до вас ехал…
Знакомство знакомством, а служба службой – капитан достал из кармана какой-то прибор с кнопками и прорезью, протянул генералу. Генерал прокатал через прорезь свой пропуск, на память набрал код доступа. Небольшая лампочка мигнула зеленым.
– Кроме вас, в машине есть кто-нибудь?
– Никого, только шляпа моя. Проверите?
– Не стоит, – улыбнулся капитан, – сейчас откроем. С приездом…
Если бы кто-то увидел приехавшего рано утром на базу человека через час после его приезда – то он никогда не смог бы его принять за вышедшего на пенсию приказчика. Аккуратный, ни единой складочки темно-синий мундир с повседневными погонами генерала от авиации, длинный ряд наград – победы в различных конкурсах, организуемых в ВВС, в том числе особо ценимый на этой базе значок «Бомбардир-снайпер», выглядывающий из кармана белый треугольник туго сложенного платка, аккуратная прическа, сосредоточенный взгляд.
Генерал от авиации Владимир Михеевич Останин, начальник «группы математического анализа и планирования» – так в ВВС назывался центр, занимавшийся самыми передовыми направлениями в области усовершенствования как самих самолетов, так и тактики их применения, – находился в заглубленном больше чем на двадцать метров штабном бункере базы, внимательно разглядывая лежащую на столе карту. Он смотрел на эту карту уже пятнадцать минут. Отметив красным маркером цель, он встал над картой, как бильярдист над зеленым сукном – и так стоял, молча и неподвижно. Остальные находящиеся в бункере офицеры, в том числе и командир базы в генеральском звании, боялись даже пошевелиться, чтобы не сбить ход мыслей мастера.
– Что там? – спросил генерал, хотя ответ он прекрасно знал, он помнил расположение всех стратегически важных целей на земном шаре
– В Амритсаре находится заглубленный командный центр этого позиционного района, господин генерал. Все находящиеся в позиционном районе силы ядерного сдерживания Великобритании подчинены этому командному центру. Над ним – сорок метров каменистой земли, затем – полтора метра армированного, особо прочного бетона. Центр считывается неприступным, господин генерал.
– Прикрытие?
– Батареи «Рапир» здесь и здесь. Кроме того, район прикрывает пусковая батарея THAAD, первая из двух комплектов, закупленных Великобританией в САСШ. Они поставили ее здесь раньше даже, чем в метрополии.
– Это понятно. THAAD, значит… Боятся… – Генерал снова погрузился в раздумья.
– Господин генерал, мы …
– Вас вызвали, потому что это работа для моих новых птичек, – закончил мысль генерал. – Совершенно верно, кстати, поступили. Здесь действительно работа для «Скатов»…
Технологиями производства стратегических бомбардировщиков, выполненных по технологии «Стелс», на данный момент обладали только две страны – САСШ и Германия. Британцы пользовались реактивными «Викторами» и турбовинтовыми «Веллингтонами», Россия производила турбовинтовые тяжелые бомбардировщики «Илья Муромец» и реактивные типа «Лебедь», на вооружении САСШ были модернизированный стратегический «Б52» и реактивный «Б1». В Германии тяжелобомбардировочный флот составляли машины «Фоккер» и «Арадо», в Японии средние бомберы делала «Мицубиши», а тяжелых не было вовсе. Помимо этого, разработки велись разные – но только в двух странах была устоявшаяся конструкторская школа, позволявшая делать бомбардировщики, выполненные по схеме «Летающее крыло» – в США это была фирма «Нортроп», в Германии – «Хортен». Долгие технические и конструкторские изыскания Джека Нортропа и братьев Хортенов, вкупе с работами русского математика Петра Уфимцева, исследовавшего отражение луча радиолокатора от различных находящихся в воздухе объектов, привели к созданию в конце восьмидесятых годов двух очень похожих машин – «Нортроп Б2» и «Хортен Х-90».
Эти машины внешне были почти точными копиями друг друга – разве что германское «летающее крыло» было погрузнее и потолще американского, да и профиль крыла был несколько другой. Технические характеристики этих самолетов были тоже сильно схожи – четыре реактивных двигателя, примерно пятнадцать тонн боевой нагрузки, чуть больше тысячи километров в час крейсерская скорость. Различалась максимальная высота полета – немцам удалось достичь потолка аж двадцать тысяч метров, намного превзойдя американцев за счет особой конструкции двигателей.
Русские таких самолетов не строили, хотя работы по созданию «невидимок» начинали одними из первых. Все дело было в том, что полной невидимости от современных систем ПВО эти самолеты не достигали, а стоили в разы больше обычного реактивного стратега при худших технических характеристиках. За скрытность приходилось платить – и дорогую цену. Поэтому работы по созданию своего «летающего крыла» официально свернули, а немцам во время последних учений так и не удалось преодолеть русскую систему ПВО, чтобы нанести учебный удар по Киеву. Локаторы, работающие в разных волновых диапазонах – в том числе в наиболее опасном для «невидимок» длинноволновом – и постоянно обменивающиеся друг с другом информацией, засекли все шесть идущих к цели машин, несмотря на все ухищрения немцев.
