– Так точно.
– Магазины запасные?
– Три штуки.
– Молодец. – Тут мне в голову пришла еще одна идея, опять гениальная. Что за день такой – как идея, так гениальная. Может, радиация так действует? Ничего юморок, а?
– Задача номер два. Вернись туда, где ты взял автомат, сними с этого урода маску и возвращайся сюда, к этой машине. С маской. Как понял?
– А …
– А затем, – перебил я его, – что это приказ. Выполнять!
– Есть.
Мне за маской пришлось забираться на пандус, ближайший ко мне террорист был убит выстрелом в голову, и маска с него никак не годилась. На пандусе суетились врачи, один из них попытался со мной о чем-то заговорить, но я отмахнулся – не до него сейчас.
На то, чтобы вскрыть машину, потребовалось две секунды – не мудрствуя лукаво, я просто разбил боковое стекло сильным ударом приклада и открыл дверь изнутри. И сигнализация не завыла – оно хорошо. Осторожно, чтобы не порезаться, смахнул осколки с кожаного сиденья, нырнул под рулевую колонку, нащупал нужные провода, дернул, соединил. Секунда – и двигатель чуть слышно заработал, матово-желтым светом засветилась приборная панель.
– Тебе что, отдельное приглашение требуется? Садись. Маску надень.
Я натянул свою маску – непривычно, колется, раздражает кожу.
– Зачем маска?
– Затем! Ты по-арабски знаешь?
– Немного…
– Немного? Ты же местный!
– Ну и что? Здесь все по-русски разговаривают.
Дал мне Бог попутчика… Дал бы еще и терпения.
– Значит, так. Мы – боевики. Террористы. Едем к зданию МВД. Без меня не стреляй, но если я начну стрелять – стреляй без промедления. Лучше они, чем мы сегодня подохнем. Попадем к ним в руки – даже не представляю, что с нами будет. С оружием таким знаком?
– Не знаю… Пистолет привычнее.
– Из автомата стрелял?
– Да, в тире. Учили нас все-таки.
– Учили все-таки. Уже радует. Патрон здесь наш, единственная разница – рукоятка перезарядки спереди на цевье, переключатель режимов огня – на рукоятке, под большой палец. Защелка магазина там же, приклад по длине регулируется. Магазин проверил?
…
– Смени на полный, этот оставь, мало ли…
Машину водил явно местный уроженец, причем правоверный мусульманин. По местной моде, полка приборной панели под лобовым стеклом была укрыта шкурой барашка, на зеркале заднего вида висел амулет с изречениями из Корана. Но машина, хоть и немолодая, ухожена была идеально – двигатель как новый работает, в салоне ни царапины, даже дымом сигаретным не пахнет.
Включил фары – иначе ехать было невозможно. Автомат положил на руки, стволом к окну. Пусть вести машину неудобно – зато схватить оружие можно мгновенно.
На Сайанех можно было попасть двумя путями. Двумя – это известными мне. Первый путь – выехать на бульвар Императора Михаила, потом свернуть перед германским консульством и через одну улицу выехать на проспект Генерала Корнилова. И так и ехать – прямо до самого спортивного стадиона, рядом с которым в центре и располагалось здание Министерства внутренних дел. Второй путь – в обратную сторону, либо по Корниш, либо улицами до бульвара Кайзера Вильгельма и потом через Жанблат. Но там – часть пути по мусульманскому кварталу, а сейчас по мусульманскому кварталу поедет лишь тот, кто совсем не дорожит своей жизнью. Был еще путь узкими улицами центра, но его я отверг – скорее всего, там сейчас баррикады, пожары – а я и так город не знаю. Заблудиться можно – запросто. Лучше проверенными дорогами – пусть там и стреляют…
Только выехав на прибрежный бульвар Императора Михаила, в просторечии Михайловский, я понял, что произошло. Над базой ВМФ стояло, переливалось оттенками красного и желтого, самое настоящее зарево, настолько яркое, что ночь там мало отличалась от дня. Видимо, туда попало сразу несколько бомб и ракет, и самое главное – повредили нефтяные терминалы, расположенные рядом. Ничего другого с такой силой там гореть не могло. А нефти там столько, что несколько дней гореть может. Конечно, трубопровод уже перекрыт, там противопожарная автоматика – но тому, что там есть, долго еще гореть.
Чуть ближе к нам, у яхтенной стоянки, стоял корабль. Не яхта, а именно корабль – контейнеровоз и крупный. Как он туда подошел – черт его знает, осадка же у него дай боже. Но он там был, и около него суетились освещаемые отсветами пожара люди – их нескончаемое движение было похоже на суету муравьев. Они что-то разгружали, там же стояли машины. Зрелище на фоне пылающей дальше по берегу базы было инфернальное.
Несмотря на ночное время, на улице было полно народа. У всех оружие, многие в масках, стреляют в воздух или в стороны. Кто в масках, у многих лицо закутано арабским платком – куфией, кто-то ничего не опасается – лицо открыто. Гудят машины, внося свою лепту в безумную какофонию звуков на улицах. Это вообще сложно описать словами… но попробую. У нас в училище очень подробно преподавали русскую историю. При этом особый упор делался на события, произошедшие в недавнем прошлом, и особенно – на красный мятеж большевиков-коммунистов в шестнадцатом и на события мировой войны. Историю изучали живо – не просто зубрили учебники, а проводили семинары, спорили, пытались встать на место того или иного исторического персонажа, пытались понять. И мне из всего, что было написано и сказано про кровавый мятеж шестнадцатого, пролегший в сознании людей водоразделом и едва не уничтоживший страну с тысячелетней историей, запомнилось описание событий одного писателя и историка. Я не помню его фамилию – но написал он сочно и ярко. Про петербургские мятежные улицы он писал «словно тысячи бесов, носивших маски добропорядочных мещан, вдруг сбросили их, разом явив всем свой безумный лик. Кровь, смерть – и больше ничего».
Кровь, смерть – и больше ничего.
Именно это повторялось сейчас. Бесы, которые совсем недавно были добропорядочными подданными, ходили на работу, в мечеть, платили налоги, – они вдруг поняли, что в их масках больше нет смысла, что время сбрасывать маски. Кто-то дал им в руки оружие. Здесь были не только свои бесы – явно много пришлых. Не верите – а что вон там корабль делает, что с него разгружают? А? Бесы сбросили маски, устроив на улицах веселый и кровавый шабаш.
Шабаш…
На нас пока внимания не обращали. Двое в масках, с оружием, на угнанной скорее всего машине – мы ничем не отличались от толпы. По широкому бульвару то в одну сторону, то в другую на большой скорости проносились автомобили с включенным дальним светом, из окон торчали стволы. Чадно горели контейнеры с мусором, припаркованные у тротуаров машины, кое-где рыжие языки пламени вырывались и из окон домов. Какой-либо упорядоченности в этом не было, все походило просто на бессмысленный бунт, но я знал твердо – они, эти кукловоды, есть. Об этом говорил хотя бы тот же самый, усиленно разгружаемый сейчас корабль.
