Гы! Нас не узнали с новыми причесонами. Решили, что это какое-то неведомое племя высадилось на берегу с крайне нехорошими намерениями. Так что сейчас вся Вал’аклава поднята в ружье, а бедолага Тод’окос выслан парламентером-разведчиком.
Надо ли объяснять, как он обрадовался нашей встрече, когда вместо неведомых воинственных дикарей увидел добрых и милых нас, украшенных свежими скальпами и шрамами?
На радостях, ясное дело, попытался сунуть нос в лодки и поинтересоваться, чем же это они так сильно загружены? И не полагается ли немедленно урвать с этого груза полагающуюся по закону пошлину? Фигушки, я сразу заявил, что это исключительно наш скарб, и те товары, что взяли с покоренных нами пиратов в виде милых безделушек на память, а значит, товарами они не являются и пошлинным сборам не подлежат. А торговать в Вал’аклаве мы вообще больше не собираемся.
Ну разве что попросят нас сильно, медка там, воска али шкур продать. Поскольку у нас тут явная монополия, до тех пор, пока весть об освобождении Реки не дойдет до всех желающих и они не погонят свои караваны, обесценивая эти товары.
– Вот в этом случае, – милостиво сказал я Тод’окосу, – ему я первому обязательно сообщу о предстоящих торговых операциях. (Наивный, надеялся содрать с нас пошлину за все лодки и товары, что мы привели с собой. В том числе и за те Леокаевы грузы, пошлина с которых была уже заплачена. Усрусь, но постараюсь ни гроша не заплатить, это вопрос чести!)
Ну а потом, ясное дело, последовало приглашение во дворец. Мы, ясное дело, отказываться не стали. И скромничать тоже, так что на этот раз на пир пошли не только мы с Лга’нхи и Осакат, но еще и Витек, Гит’евек, Старшины оикия и даже наш калека как представитель Царя Царей Улота. В качестве подарка прихватили пару бочонков меда, связку меховых шкурок да пару кругов воска, приоделись получше, обвешались оружием и отправились пировать.
Только вот пока одни жрали местные деликатесы и хлебали винцо, мне опять пришлось поработать языком. Хотя в сочинении местных былин я по-прежнему не был силен, но пришлось-таки воспеть наши подвиги доступным пониманию окружающих языком, избегая новых форм подачи материала. И хотя «длиннонудных поноснотекучих слов, испражнений» и «бесцельноужасных фитюлькокрасивых речей украшений» я пытался, по возможности избегать, однако пересказ наших приключений, изложенный языком поэзии, занял примерно часа два с лишним. Что, прямо скажем, рекордом тут не стало. Тут иные словоблуды из простого захода в соседний поселок с целью набить пару морд могли целую Бхагавадгиту сочинить.
Но и менее длинной моя сага быть не могла. Расписать наши подвиги надо было качественно и количественно. Чтобы знали, гады, с кем дело имеют.
Потому битвы, в которых мы одержали победы, велись и в этом, и в потустороннем мире. Количество врагов, павших от наших рук, заполонило землю от горизонта до горизонта, а потоки их крови затопили океан. И это как бы стало скромным жертвоприношением духам, которое позволило нам создать суперособое, до сих пор невиданное племя, спаянное не банальными узами крови, как обычно, а неким великим и невиданным ранее «Единством Целей», каковое, сказанное на русском языке и без всякого перевода, звучало как имя великого Духа или страшного Демона. И настолько мы были круты, что даже не служили Зверям-Прородителям, а это они бегали у нас на побегушках, ибо мы не кто-то там, а Человеки! И не какие-то там человеки, а, блин, Ирокезы!
Тут даже мои оживились. Это слово они от меня уже слышали несколько раз, но смысла его пока не очень понимали. Тем более что, произнося его, я обычно улыбался и ржал, как дебил. А тут я им, в припадке творческого вдохновения, вдруг выдал их новое название. Вроде как паспорт выдал и гражданство дал. А ведь это так приятно, чувствовать себя не фуфлыжником каким-то приблудным, а самым что ни на есть всамделишным Ирокезом, чтобы это ни значило.
Публика за столами косилась на новоявленных ирокезов с опаской. Мало того, что я их расписал великими воинами, повергающими в прах полчища врагов и чудовищ, а после битвы чуть ли не с духами водку запросто пьющими. Так еще и выглядели они реально крутыми. Все мощные, в хороших доспехах, со свежими шрамами, а главное, непонятными, но вызывающими уважение прическами. А я уже говорил, что в этом фасоне есть что-то изначально агрессивное и крутое. Любого задохлика с ирокезом на голове простой обыватель постарается обойти стороной. Может, потому, что ирокез ассоциируется у нас с вздыбленным загривком нападающего зверя? Или с бесшабашной смелостью, которая требуется, чтобы сотворить с собой такое.
Но гости, как и обычные обыватели, смотрели на нас с опаской и верили (или делали вид, что верят) всем нашим словам.
Да и как не поверить, когда проплывшие по реке мимо Вал’аклавы чуть ли не сотни плотиков с трупами стали главной сенсацией сезона и до сих пор рьяно обсуждались в каждом кабаке или торговом сарае? А потом еще несколько десятков (пиратов ведь немало полегло и с той, и с другой стороны) подобных плотиков умудрились проволочься по Реке, не застряв в поворотах и мелях.
Как я уже говорил, тут драка, в которой участвует с каждой стороны больше десятка человек, уже считается большой битвой. По сотне человек – великим сражением, про которое будут петь былины еще многие века. Но даже в драке сотня на сотню, реальных трупов будет десятка два-три, потому как, когда дерутся лоб в лоб, всегда есть возможность отступить или вообще убежать. (Вспомним битву с пиратами по пути в Вал’аклаву, ведь больше половины умудрилось удрать.) Так что моя тактика почти полного окружения противника мало того, что сразу заставляла врага почувствовать себя неуверенно и вызвала него растерянность. Так еще и позволяла решить вопрос впавшего в панику и думающего только о бегстве врага, скажем так, – тотально.
Опять же, взятая нами добыча. Врать про полчища врагов, конечно, можно сколько угодно. А вот больше четырех десятков новых лодок, набитых товаром, не из головы, не из задницы запросто так не вытащишь и почти сотню баб с детями не нарожаешь. Опять же, прически эти странные.
Так что не знаю, какие там были мысли у Митк’окока, когда он посылал нас на это дело. Вполне может быть, что и тогда он собирался обойтись с нами по чести. Хотя, скорее, уж поверю, надеялся на возвращение дай бог десятка пораненных и измотанных вояк, которым можно будет дать пенделя вместо платы и, забрав все самое ценное, выгнать из города на дырявой лодке.
А мы вона как – вернулись еще большим составом, чем отбыли. Все из себя крутые и страшные. Так что Волшебный Меч Митк’окок Лга’нхи вернул! Да еще сверху нам подарков выше крыши надарил. И как мне показалось, с каким-то даже облегчением. Кажется, он и сам побаивался этой волшебной вещи. По крайней мере, передавая нам, держал ее так, будто это ядовитая змея или бомба с тикающим механизмом. Эх, знал бы раньше, можно было бы сыграть на этом и заполучить цацку задаром. Хотя, с другой стороны, не было бы тогда у меня ни Ирокезов, ни Тишки, ни щенков.
Глава 9
– Не так все просто, Лга’нхи, – начал я, готовясь озвучить нелегкий диагноз. И, видно, услышав что-то этакое в моем голосе, мой приятель словно бы окаменел лицом. – Помнишь, я говорил тебе про ржавчину? Вот Митк’окок и заразил его этой дрянью. Нет, думаю, не со зла, – сразу успокоил я друга, увидев некоторые изменения в его лице, которые не сулили Митк’ококу приятного и благополучного будущего. – Просто не для него это – такой магической вещью владеть. Слаб он. Вот и не справился.
