Я посоветовал начать с языка жестов, подбадривающих пинков и освоения простейших слов. А когда словарный запас будет достаточно велик, прибегнуть к дыбе, кнуту и раскаленному железу. По крайней мере, в таком порядке. Потому что прибегать к пыткам до того, как пленный будет в состоянии объясниться, явно преждевременно.
Со мной согласились. Только сначала, по их мнению, надо бы… И тут пошло долгое обсуждение мер, которые надо предпринять к пленнику, дабы уберечься от дурного глаза, колдовства, демонов-паразитов, порчи продуктов и падежа скотины. Так что, чувствую, бедолага, если выдержит все эти процедуры, не то что на горском, на латыни и древнегреческом будет шпарить лучше, чем на родном, и к помощи дыбы и раскаленного железа прибегать не придется.
В общем, зерно мудрости я вбросил. А когда разговор начал колыхаться и тянуться, как проросший колосок на степном ветру, обмусоливая давным-давно понятные истины, поспешил извиниться перед Царем Царей и честной компанией и откланяться, дабы живительным сном восстановить утраченные во время гадания в битве с духами силы. А взамен себя оставил мудрого и крутого Вождя Вождей Лга’нхи, который, сволочь такая, притащил меня на эту пьянку. Вот пусть и отдувается за двоих.
«…Все-таки надо прорубить какую-то калиточку между нашим двором и дворцом Царя Царей, – думал я, идя вдоль дворцовой стены-плетня. – Потому как каждый раз шастать в обход уже изрядно достало. Особенно когда сильно пьян или хочется как следует выспаться».
Бабах!!! Словно разорвавшаяся бомба, как гром среди ясного неба, вышедшая из моря Годзилла или обрушившиеся на мирный город цунами… на подходе к воротам нашего двора на меня свалилась Она!
Стряпуха Улоскат собственной персоной предстала передо мной и плеснула мне в лицо ушатом накипевших обид, не оправдавшихся надежд и разочарования. Растерянно съежившись, я вслушивался в этот поток обвинения, пытаясь понять, чем обидел такую замечательную и во всех отношениях полезную тетеньку… Вроде слов плохих ей не говорил, скорее даже наоборот. Всегда нахваливал и ее еду, и ее саму. Всегда встречал и провожал ее любезной и искренней улыбочкой.
Да. Знать бы, где упасть! Доулыбался. Докомплиментничал! Разбудил в тетеньке, не привыкшей к подобной изысканной любезности, горячую страсть и пылкую любофф. Разжег, понимаешь, пожар страстей, и-и-и… все… Ни дубиной по голове ни разу не вмазал, ни за волосы в пещеру не утащил. Даже по жопе от всех души не хлопнул… Как такую обиду можно дальше-то терпе-е-еть???
Я поначалу опешил и начал мямлить что-то вроде: «Да вы меня, гражданка, не так поняли, да я вовсе не то имел в виду…» А потом подумал. Глянул на нее, мысленно на себя… Да, тетенька не принцесса. Очень далеко не принцесса. Не фрейлина принцессы. И даже на горничную принцессы не тянет. Кухарка при дворце, в лучшем случае. Однако и не баба-яга какая-нибудь, и не древняя старуха. Крепенькая такая тетенька типажа «…ягодка опять», а что пары зубов нет и фигурой далеко не манекенщица. Но так ведь и я, прямо скажем, по местным меркам, мужчинка не первой свежести! И как бы тоже не принц на белом коне… И даже на принцева коня не тяну, поскольку по сравнению с тем же торчком-шаманом или почетным дедушкой Нра’тху, успевшим перед смертью повидать внуков своих старших сыновей, существо хилое, ветхое и слабое. Так что в почетные жеребцы соваться мне нечего. Так, потрепанный жизнью ослик на конюшне, на котором навоз из-под жеребцов вывозят. И коли уж мне, ослу этакому, пучок морковки сам тычется в зубы, а не висит обманкой перед носом, нехрен упираться копытами и отбрыкиваться… Вон, дубина Лга’нхи уже которую ночь в доме не ночует. Нашел тут себе какую-то вдовушку, а по разговорам, что я слышал в мастерских, даже не одну.
Так что я теряться тоже не стал, раскинул пошире руки и обхватил пышные телеса Улоскат… сколько сумел. Подруга в ответ тоже не растерялась… Хватка у нее, надо признать, ого-го… Некоторое время мы стояли, обхватив друг дружку, как два сумоиста на помосте… Черт! И куда ее тащить-то теперь? В наш… а вернее дом Осакат?.. Как-то неудобно, там, по сути, одна комната, разделенная загородками из занавесок… У степняков я вроде как уже малость отвык от стеснения. Там в малом роду, хошь не хошь, а все делается на глазах у всего племени. Никто особо не таится. Хотя и подглядывать не принято… У горских тоже вроде как особо стеснительных я не замечал. А судя по архитектуре домишек, весь интим ограничивался все теми же занавесками… Но мне все равно было как-то неуютно… Все-таки немалый перерыв… И лучше бы возвращаться в «большой спорт» без лишних болельщиков на трибунах, мешающих сосредоточиться на процессе…
Тут Улоскат провела какой-то хитрый прием и, зафиксировав мою руку не то болевым, не то, совсем даже наоборот, приятным захватом, потащила меня куда-то. Причем, думаю, со стороны наверняка казалось, что это я ее толкаю. Оказалось, что ее хибара находится тут, буквально рядышком… Что, по сути, неудивительно. Судя по должности, Улоскат тоже «ест со стола Царя Царей», а значит, и жить должна где-то возле Дворца.
Впрочем, обо всем этом я поразмышлял позднее… Не так чтобы гораздо позднее, поскольку с непривычки-то… Но партнерша моя вроде ярко выраженных «фи» не выразила. То ли не была особо избалована, то ли привыкла брать, что дают… Впрочем, после первого раунда я меньше всего размышлял о социальном статусе внезапно свалившейся на меня любовницы… Я тогда думал что-то вроде: «…Да ну их на фиг, этих городских манекенщиц-заморышей, настоящей бабы должно быть много!», и «…достоинства эпиляции явно переоценивают. Тыщи лет без нее жили, и как жили!!!». Потом был второй раунд и третий… Да, Улоскат девочкой не была. И знала, чего делает. Я знал больше. Но знания мои были скорее теоретическими. Теория и Практика – два слагаемых успеха.
И судя по тому, как меня накормили утром, и сияющим глазам подруги, – успех был. А судя по одобрительным подмигиваниям «сослуживцев» по мастерской, Улоскат не стала делать из моего (да и своего тоже) успеха тайну. Что неудивительно, то, что она смогла заманить в свою кровать такого видного и загадочного мужичка, как я, существенно поднимало ее статус в племени. Так что не удивлюсь, если она подругам лютым еще и с три короба наврала про мои сексуальные таланты и рекорды. Как это, однако, удачно получилось, что социальный статус женщины, даже в моем времени, почти всегда зависит от социального статуса ее мужчины. Поэтому мы можем беззастенчиво врать про себя в кругу друзей, почти наверняка зная, что наши подружки не станут опровергать нашу ложь.
Увы, но завтра нам отправляться в поход. Так что следующая ночь будет прощальной. Чего я, спрашивается, раньше ушами хлопал?
Сбор был назначен возле двора Осакат. Ведь она вроде как была одной из главных персон в нашей дружной компании. Или скорее ее знаменем. Поскольку не бабье это дело вякать в присутствии крутых мужиков-воинов и не менее мудрых, чем те, крутые, мужиков-советников Царя Царей. С командованием у нас вообще был полный швах. Отряд воинов из семи человек возглавлял некий Мсой – дюжий детина, выше меня почти на полголовы, со шрамами и злобным выражением лица на морде. Я ему приветливо кивнул, а он в ответ злобно оскалился… Если бы я не знал Мсоя раньше, решил бы, что он мне не рад. Но выхлебав на пару с этим воякой не меньше десятка кувшинов пива, я уже научился распознавать его гримасы и знал, что получил ответную приветливую улыбку… А вот начальник нашей дипломатической части шаман-предсказатель Ортай улыбался мне так сладко и радостно, что сразу захотелось проверить карманы и пересчитать наличность. Ортай был сукой редкостной. Мне он не нравился, и это было взаимно. Под началом у Ортая была еще парочка учеников шамана и десяток носильщиков, чьей обязанностью была доставка подарков от Мордуя своим коллегам в соседних державах и хозяйственная поддержка экспедиции.
