Поболтавшись еще чуток по расположению, направляюсь к шизокрылой «птичке» моей. Время дежурить. Вскоре подтягиваются остальные трое. Сидим в кабинах, тупо наблюдая, как взлетают и садятся наши. Садится ненамного меньше, чем взлетает. В общем, пока мы отдыхали, двое не вернулись. Одного – вестовой подскочил, довел до сведения – при штурмовке зенитка, другого «мессер» подстерег. Потом, знамо дело, сразу в пологое пикирование, и поминай как звали. В пикировании наши их никогда не догоняли. До конца войны. Кроме «мига».
Смена, которая отдыхать намылилась, сообщила, что видела «мессеры» на подходе к аэродрому. Парами и четверками. Но далеко. Принюхиваются-присматриваются, похоже. Выжидают, когда наши будут все сидеть после вылета. Им хорошо, с рациями. Впрочем, ракета с КП – пора на взлет.
Ну вот, наконец, такой не скорый вечер самого длинного в году дня. Рев мотора настырно выпихивает «птичку» мою навстречу огромному закатному солнцу. Красному. И безусловно заслуживающему особо пристального внимания. Слепит, и с запада к нам теперь хорошо подбираться. Аналогично тому, как нам к ним этим утром. Чувствую, в теле накопилась усталость. Тяжело все-таки – пять боевых за день. Наши ближе к вечеру принялись летать поэскадрильно. Возвращаются без потерь. Безвозвратных, во всяком случае. Так, покоцанные самолеты слегка. Навещают оставшихся на разбитых аэродромах немцев. Которые более на наш аэродром налетать не пытались. Пока. Но Батя держит в готовности уже целую эскадрилью, пусть даже потрепанную. Бдит.
Не успели выполнить и пару кругов, как на солнце проявилась группа точек. Что тут же обернулись черточками аж двенадцати худых «мессеров», успевших подобраться совсем близко. Фролов пускает три ракеты и, довернув машину к супостату, устремляется в бой, Дон Кихот наш. За ним с ходу засанчопансил Петраков. За Петраковым – замполит. Я же, по благоприобретенной еще на симуляторах привычке, сначала оглядываюсь. Оба-на! Не так уже и далеко полная восьмерка Bf-110
[52]
. С востока зашли. Умно. Чуть ниже нас и почти невидимы на фоне земли, подернувшейся уже к востоку вечерней мглою. Знакомый вариант. Мы не раз такое на симуляторе отрабатывали. С настоящими, что забавно, немцами в противниках. Одна группа частью сбивает, а частью отвлекает и связывает боем дежурных, а другая изничтожает взлетающую поддержку. Потом подходят бомбардировщики – и пипец котенку, срать не будет. Но Фрол таки успел заметить первую-то группу, а хорошего истребителя не врасплох сбить трудно, тем более на столь верткой «птичке».
По отработанной в великом множестве симуляторных боев схеме на развороте задираю нос вверх до потери скорости, затем, на грани сваливания в штопор, скинув газ на минимум, вхожу в без малого вертикальное пике. Биплан мой набирает скорость очень медленно, не спеша сваливаясь в точку пересечения курсов с ведущим «церштерером». И в этот момент на меня вдруг находит. Как не раз уже было на симуляторах. Но впервые пережито в реальной боевой. Когда турок с татарами в Крыму зачищали. Давно это было. В 20-м, дай бог памяти, недобром году. Препаскуднейшего XXI века.
Все вдруг замедлилось, почти остановившись, и внезапно я ощутил себя крошечной частичкой некого огромного целого, в которое входили и галактика Млечный Путь, дрейфующая по бесконечной Вселенной, и планета Земля в своем опостылевшем кружении вокруг звезды по имени Солнце, и кровоточащий многокилометровый фронт, едва родившийся, но постоянно требующий все новой пищи, и двенадцать «мессеров», которые «худые», и бомбардировщики – сборная солянка, все, что смогли собрать на разбомбленных аэродромах, – спешащие вслед за «худыми» с натужным воем перегруженных бомбами моторов, наша дежурная недавно еще четверка, а теперь тройка, мчащаяся навстречу начавшим уже – рановато, на мой взгляд, – стрелять «худым», и, наконец, мои «церштереры», почти прямо у меня над запрокинутой в кабине головой заходящие на аэродром, где начинают уже взлетать наши. Со спокойной отрешенностью наблюдаю, как обреченно выходит на смертельное рандеву со мною их ведущий, как тащится за ним ничего не замечающий еще ведомый, как не успевает довернуть в мою сторону следующая пара, как заполошно открывают огонь две последние пары, трассы, кажется, тянутся медленно-медленно, в мою сторону… мимо. На один бесконечный миг нажимаю гашетки и отчетливо наблюдаю, как тяжелые пули БСов одна за другой вспарывают кабину, убивая сначала пилота и тут же стрелка. Двухмоторный «мессер» еще какое-то время летит по прямой, слегка покачивая консолями крыла и словно не догадываясь еще, что он уже мертв…
Неспешно и почти без перегрузки, поскольку не успел еще толком набрать скорость, выхожу из пике, уже позади всей восьмерки, и тут же ввожу свою «птичку» в боевой разворот
[53]
, оказываясь на хвосте снизу у «сто десятых», самый удобный ракурс, но – увы, увы… Не с моей скоростью их сбивать. Так. Однако даю пару трасс, чтоб жизнь малиной не казалась. Петрович зарядил побольше трассеров, и смотрятся они очень эффектно. Никто не любит, когда в него стреляют. Как-то отвлекает это. От всего прочего. Аэродром я уже проскочил, «церштереры» не смогли ни сбить кого-нибудь из взлетавших, ни отбомбиться прицельно. Что, собственно, от меня и требовалось. Плюс свой сбитый. Ведущий восьмерки. На виду у всей аэродромной публики.
«Худые» тоже проскочили сквозь тройку Фролова, обменявшись трассами. Без видимых результатов. В лоб что на И-15, что на И-153, тем более на И-16 «худому» очень неуютно ходить. Вооружением мало чем уступают, если вообще, а огромного, для таких козявок, диаметра однорядная «звезда»
[54]
защищает спереди почище любой брони. Проскочив, разминулись, «худые» сразу ушли в высоту, а наши в боевой разворот. Чтоб снова в лоб встретить. Тут и я присоединяюсь, заняв свое штатное место позади замполита. Немцы довольно далеко ушли, там развернулись и снова на нас, мы, натурально, навстречу. Достаточно сблизившись, задираю нос и выдаю трассы не целясь, потому как лечу навстречу буквально морю огня. Очень страшно. Пушистые трассы, такое чувство, облили силуэт моей машинки, будто волной, пара жестких ударов, отдающих вибрациями, но, похоже, ничего серьезного. Опять разминулись, фрицы снова пошли вверх, да там и остались. Опытные
[55]
, собаки, на виражи не хотят, и в лобовые им стремно. Четверка отвалилась и ушла на запад. Видимо, кому-то из них досталось-таки. «Церштереры», похоже, можно поздравить с облегчением – бомбы куда ни попадя побросали. Развернулись, но в драку пока не лезут. В стороне снова к востоку заходят. Видимо, участь ведущего не понравилась, да и наши взлетели уже, высоту набирают. Десяток «чаек» – не фунт изюма. И продолжают взлетать. А с запада тем временем бомберы подходят. Километра три им еще. Впереди неполная – без одного – девятка Ju-88, за ними пяток «Дорнье»
[56]
, 215-х, и в замыкающих две тройки He-111. Сборная солянка. В сопровождении четверки «мессеров». Не тех, что ушли, – новых. В смысле, следующих. Похоже, с нашим доблестным полком решили покончить, и очень даже смахивает на то, что на сей раз фрицам это удастся. Отчасти, во всяком случае. Единственное, что радует, так это что более или менее готовых к взлету машин у нас довольно много. Не радует же, что до заката далеко еще.
